Я поставила индейку в духовку и стала готовить остальные блюда. Слава богу, моя сестра Клэр здесь, мне ее помощь просто необходима. Так и суетимся женским коллективом в кухне. Я думаю о прошлом. Мы с Томом очень хорошо делили обязанности по дому, когда нас было двое. Но с того момента, как появились дети, это равновесие пошатнулось. И хотя мы прикладывали все силы, чтобы исправить положение, меня не покидало ощущение, что я несу ответственность абсолютно за все. Я все делала сама, и это стало настолько естественным, что я перестала обращать на это внимание. Хотя мы оба работали полный рабочий день и зарабатывали примерно одинаково. «Ты не Король Лев!» – иногда кричала я мужу, усиленно оттирая на кухне печь от скопившейся копоти, пока Том смотрел телевизор. «Не бездельничай, я и так делаю всю работу», – продолжала я, но он отвечал лишь, что я слишком много требую. Он говорил мне в таких случаях: «Ты как Мардж Симпсон. Когда ее дом горел, она нашла грязную посуду, встала у раковины и стала ее мыть». «Наши дети не должны жить в такой грязи!» – возражала я.
Если бы вы спросили Тома, когда дети были у стоматолога, он бы вам ничего не ответил. Я могу пересчитать по пальцам случаи, когда он возил их к педиатру. Я была тем человеком, который менял свой график и пытался работать из дома, чтобы оставаться с детьми, когда они болели или школа была закрыта из-за снежных бурь. Предполагалось, что муж должен был ездить в магазин за продуктами, но он отказывался брать с собой список того, что нужно купить, забывая в итоге о самом необходимом, например туалетной бумаге. И я каждую неделю ездила в магазин, чтобы купить то, о чем он забыл. Одно время мы решили, что Том будет отвечать за оплату счетов, но он никогда не оплачивал их вовремя, что портило нашу кредитную историю. Я обвинила его, что он безобразно отнесся к своим обязанностям, и снова взяла это на себя (хотя нельзя сказать, что я справлялась с этим делом намного лучше). Когда подходила его очередь делать уборку в кухне, мне приходилось напоминать, что кастрюли и сковородки не моются волшебным образом сами по себе. Конечно, он помогал, но мне постоянно приходилось ему об этом напоминать, что отнюдь не освобождало мой и без того загруженный мозг. Дело дошло до откровенных обид и недопонимания. Мне этого совсем не хотелось, и я предложила Тому сделку, хотя и не очень выгодную для себя: я готова взять на себя ответственность за детей, домашнее хозяйство, оплату налогов и всю остальную рутину. «От тебя мне нужно только одно, – сказала я мужу, – чтобы ты замечал мои старания и говорил “спасибо”».
По большому счету, эта сделка и стала причиной того, что моя жизнь перестала приносить мне былое удовлетворение и разбилась на мелкие кусочки – «конфетти времени». Однажды я сделала комплимент коллеге за блестящую статью, которую можно было подготовить, только располагая большим количеством времени, которого, кажется, у меня никогда не было. Она посмотрела на меня сочувствующе, как бы говоря: «Как мне жаль вас, бедных матерей». И вот однажды, когда Тома отправили на месяц в командировку в Афганистан, он прислал мне по электронной почте свою фотографию, сделанную в пустыне недалеко от Кандагара, где находилась военная база Рамрод. Он сидел в не очень чистой одежде, держа в руках чашку с растворимым кофе и ноутбук. Моя реакция меня потрясла: я испытала зависть. Конечно, я скучала по нему и беспокоилась о его безопасности. Но в моем мире вечных дедлайнов, звонков учителей, поисков формы для девочек-скаутов, неоплаченных счетов, больных детских животов и пустых шкафов единственное, о чем я в тот момент могла думать, было: «Бог мой, все, что требуется от него, – это лишь ходить каждый день на работу».
Однако сегодняшний случай с подготовкой к празднику показал, что наш «неравномерный» подход к домашним обязанностям перешел на совершенно иной уровень. Когда Том закрыл за собой дверь, я почувствовала такую ярость и такое разочарование, что они отдались физической болью в теле. Когда мы женились, то клялись, что будем помогать друг другу. Но, как в том эксперименте с лягушкой, которая может выпрыгнуть из горячей воды, но не замечает медленного нагревания и в итоге варится заживо, наше разделение домашнего труда постепенно дошло до этой точки кипения и стало смехотворным, нелепым, абсурдным, нерациональным и безнадежно несправедливым.
Как мы дошли до этого?
Если честно, до того как я решила разобраться в себе и начать писать эту книгу, у меня просто не было времени подумать об этом. Но меня всегда окружали единомышленницы. Как мало мужья делают по дому – предсказуемая тема для разговоров. «Когда я работаю дома, то успеваю заняться детьми и сделать все по дому, – сказала мне одна из подруг. – Когда он работает из дома, он даже не думает об этом». «Как только мы достигаем некоторого баланса, у него случается командировка или его заваливают работой, и все откатывается назад, – говорит другая. – Домом начинаю заниматься только я. И этому замкнутому кругу, кажется, нет конца». Хронометрические исследования показали, что замужние женщины выполняют от 70 до 80 % работы по хозяйству, несмотря на то что большинство из них не сидят дома. А как только у женщины появляется ребенок, то объем ее домашней работы и по уходу за новорожденным начинает в три раза превышать объем, выполняемый ее мужем{283}. И это происходит отнюдь не из-за женского героизма. Но поиски ответа на вопрос «почему так происходит?» заняли у меня больше года. В итоге я смогла подавить в себе гнев и научиться понимать причины. Но все это произошло не раньше, чем я познакомилась с Джессикой Дегрут.
Через несколько недель после злополучного Дня благодарения, когда я стала исследовать то, что социологи называют «тупиком гендерной революции», я позвонила Джессике Дегрут – основательнице ThirdPath Institute («Третий путь»)[43]в Филадельфии. Дегрут работает над решением семейных проблем уже больше десяти лет. Она помогает выработать совершенно новый подход к организации внутрисемейных отношений. Это должны быть не консервативные отношения «кормилец и домохозяйка», характерные для 50-х годов прошлого века, когда у людей не было выбора и они не могли поступать иначе. Это должны быть не ставшие традиционными семьи с кормильцем-мужчиной и его женой, работающей неполный рабочий день и занимающейся домашним хозяйством и воспитанием детей. Есть третий путь, объясняет Дегрут, когда партнеры делят между собой все обязанности, становясь равными во всем. У них должно оставаться время на работу, любовь и игру. Она не отрицает, что это сложно. «Перемены всегда сложны. Ответы не даются легко. Они требуют работы и времени, – говорит Дегрут. – Но есть семьи, которые делают это по-разному, и у них это получается».
Я позвонила Дегрут, чтобы задать несколько вопросов о ее работе. В отличие от других организаций и сообществ, борющихся за гибкий рабочий график или внедрение новой социальной политики, как, например, MomsRising, Дегрут – одна из немногих, кто рассматривает обе части уравнения «работа = жизнь». За более чем десять лет исследований ее организация разработала программу обучения, чтобы помогать людям, желающим изменить свою жизнь. Ближе к концу беседы я попросила ее помочь мне с Томом, потому что у меня уже нет никаких идей, как спасти наши отношения. И однажды утром у нас состоялся телефонный разговор на троих. Для начала Дегрут спросила, что мы любим друг в друге. Это хорошая отправная точка при работе с людьми, у которых возникло множество вопросов друг к другу. К концу разговора нам напомнили, почему мы вместе, но мы так и не подошли к теме неравномерного распределения домашних обязанностей. Дегрут спросила Тома, который всем видом показывал отсутствие интереса к разговору, считает ли он полезным продолжение тренинга.
