Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
Татары, не ожидавшие стрельбы с флангов, понесли потери, дрогнули. Наши силы уравнялись, и бились мы отчаянно.
Я работал обеими саблями, как крылья мельницы при штормовом ветре. Рассекая воздух, лезвия шипели, жужжали, рассекая чужую плоть, жадно чавкали.
Не выдержали татары, начали отступать, потом развернули коней и кинулись с поля боя, оставляя убитых и раненых. Уходило не более десятка.
Мы перевели дух, и я с Никитой выехал на свой берег.
Холопы спрыгнули с коней, деловито добили раненых татар, пустив их тела по течению реки.
– Ну что, Никита, одержали мы верх! Ты чего в бой ринулся? Мы дали бы еще один залп, драться потом легче было бы.
– Удержаться не смог, они ведь уже рядом были. После первых выстрелов, как посыпались убитые в воду, так и взыграла кровь.
– Ладно, победителей не судят.
Холопы умылись, сели готовить похлебку. Дозор уехал вперед, продолжать боевое дежурство – ведь татары могли повторить попытку нападения уже большими силами. С нашей стороны, увы, тоже было двое убитых. Не мои – тучковские. Покряхтел, подосадовал Никита – ведь новых боевых холопов искать теперь надо будет.
Только мы сели есть, как слева, там, где располагались основные наши силы, послышалась пушечная стрельба. Это было похоже на далекие раскаты грома – только ведь на небе не было ни облачка, да и громыхало почти беспрерывно. Похоже, там сошлись в смертельной схватке обе рати.
Часа через два стрельба утихла. Мы, пользуясь затишьем, схоронили убитых. Война – дело жестокое, не только татары понесли потери.
Потом Никита сказал задумчиво:
– Наверное, и мне надо раскошелиться на мушкеты. Непривычно – вес лишний на коне возить придется. Однако смотрю я – кабы не твоя стрельба, нам бы туго пришлось.
– Ага, ты представь, что все холопы – и мои и твои – по разу выстрелили бы. Может, и сабли тогда доставать из ножен не пришлось.
Мы простояли еще два дня, потом явился гонец и объявил, что силы татарские разбиты и противник отступает.
Подоспевшие свежие рати вятичей да новгородцев посланы их преследовать. А для нас война окончена.
Мы собрали вещи и отправились под Коломну, на соединение со своим вологодским ополчением. Наши дружины потери понесли невеликие, чему бояре были рады, а вот ярославцы да москвичи были порядком потрепаны.
Обратно на Вологодчину мы возвращались медленно – было много раненых, и не все уверенно сидели в седле. Но любая дорога заканчивается, и вот мы у ворот своего дома.
Лена выбежала из дома, обвела нас взглядом, выдохнула:
– Все вернулись, счастье-то какое! Не зря я свечи Николаю-угоднику, Георгию Победоносцу да Пантелеймону в церкви ставила.
Я обнял и расцеловал жену, Васятку. Хорошо дома, даже запах свой, привычный.
Поскольку людям и лошадям надо было отойти от дороги, я дал холопам трехдневный отдых.
– А ты знаешь, в церкви отец Питирим тебя спрашивал, да, узнав, что в походе ты, молитву ко Господу за тебя вознес.
Интересно, зачем я ему понадобился? Скорее всего, даже и не Питириму, а Савве, настоятелю Спасо-Прилуцкого монастыря. Нет, не поеду сразу: только из похода, устал, да и в деревню съездить надо – три недели меня не было. Хоть и хороший Андрей управляющий, все равно за всем хозяйский глаз нужен.
День я отлеживался – деревянное седло так поотбивало за дорогу пятую точку, что сразу садиться в седло никакого желания не было. А мои холопы устроили выпивку с посиделками в воинской избе. Пускай себе гуляют, лишь бы избу не спалили.
Через день я направился в свою вотчину. Мы с Андреем обошли деревню, зашли в церковь. Я поставил свечи, помолился, пожертвовал церкви деньги на образа. А вернувшись домой, я услышал от жены, что приходил монах, спрашивал меня.
Оттягивать дальше с визитом в Спасо-Прилуцкий монастырь было уже неприлично, и следующим утром я выехал туда.
На стук в ворота выглянул знакомый монах, без лишних вопросов отворил ворота. Я уже знал дорогу и пошел без сопровождающего.
Войдя в зал, я остановился.
Почти тотчас появился настоятель – отец Савва. На мое приветствие он шутливо бросил:
– Явился, блудный сын?!
– Не для ради мошны своей приехать не мог – токмо из похода, по приказу государя отражал с ополчением набег крымчаков злопакостных.
– Знаю, наслышан. Как и о том, что злоумышленника, боярина жизни лишившего, разыскал. Похвально сие! Инда глум и срам городу, в котором при почтенном госте непотребства творятся. Да что же мы стоим? Давай присядем!
Ох, ловок и хитер настоятель. Знать, беседа долгая предстоит, ишь как ласково подводит – «давай присядем».
– И верно, в ногах правды нет.
Я сел на лавку, отец Савва уселся в кресло за столом.
– И как поход прошел, поделись.
Я вкратце рассказал о походе. Я понимал, что настоятель меня призвал не для того, чтобы узнать новости о походе, но начинать беседу сразу о деле было не принято. Потом разговор плавно перешел на погоду, поговорили и о видах на урожай.
– Священник церкви, что ты поставил в селе своем, отзывается о тебе благосклонно. Хозяин-де добрый, людишки довольны, да и церковь пожертвованиями не забываешь. Похвально!
Я насторожился. Понятно – сейчас разговор пойдет о деле, ради которого меня пригласили. Однако следующий вопрос настоятеля меня удивил.
– И что же ты не согласился в столицу переехать? Должность высокую стряпчий тебе предлагал: дьяк Разбойного приказа – не чека от телеги. Там твои знания и опыт и государству пригодились бы, да и святой церкви.
Ага, свой человек в Разбойном приказе им наверняка нужен был.
– Не хочу в крови да бедах людских, инда червь, копаться. Мне милее родину от врага защищать на поле бранном, с сабелькой вострой.
– Похвально! Только Господь устами стряпчего другое послушание на тебя возлагал.
– Извини, настоятель, но только-только деревню свою поднял, жалко бросать.
– Понятно, жалко, только деревень таких у тебя на высоком месте множество могло быть. Выгоды своей не видишь.
– Отец Савва, не мне тебе объяснять, что в окружении государевом вечно интриги плетутся. Вспомни, сколько голов безвинных по лживым али облыжным обвинениям на плаху, под топор ката, легло?
Настоятель внимательно посмотрел на меня.
– Церковь святая не оставила бы тебя на столь высоком посту – помогли бы, подсказали, уберегли бы от ненужных шагов.
Сожалеет настоятель – своего человека в ближнем государевом окружении, наверное, очень надо иметь.
Я немного расслабился. Какой смысл жалеть о том, чего не вернешь?
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
