— Привет, мам, — сказала Ханна в телефонную трубку. Такое начало разговора уже стало традицией. Ханна знала, что если она вдруг просто скажет «алло», то Делорес не сможет ее отругать — а без этого им и разговор не в радость.
— Ханна, ну почему ты все время так отвечаешь? А если это звоню не я?
— Тогда я бы сказала: «Извините, я думала, это мама». А мне бы ответили: «Ничего страшного». И попытались бы навязать какую-нибудь покупку.
Делорес рассмеялась.
— И все-таки… не надо так делать. Только представь себе, в какую неловкую ситуацию ты бы себя поставила, если бы это оказался кто-то очень важный, а ты бы назвала его мамой.
— А ты разве не важная?
— Конечно, важная. Но ты только представь себе… ну, ладно. Можешь не представлять, — вздохнула Делорес. — Как у тебя дела, дорогая?
— Не спрашивай. Знаешь такое выражение: «Проснись, чтоб нюхать розы»?
— Да, милая, что-то такое я слышала.
— Сегодня мне лучше сказать: «Проснись, чтобы нюхать вареную говяжью печенку».
— Печенку?
— Да, доктор Боб посадил Мойше на новую диету. Я только что приготовила ему завтрак, и теперь в кухне жуткая вонь.
— Нужно открыть окна, милая. И побрызгать везде тем освежителем воздуха, который я тебе подарила. С ароматом английского сада.
— Ага, — поморщилась Ханна. Освежителем она уже пробовала пользоваться. Если производитель не ошибся и в английских садах действительно так пахнет, ее в такой сад ни за какие коврижки не заманишь.
— Я всегда так делала, когда на День святого Патрика твой отец готовил солонину с тушеной капустой, — продолжала Делорес. — Никому она не нравилась, но он все равно готовил ее каждый год.
Ханна засмеялась. Делорес говорила правду. Большая часть капусты с солониной отправлялась прямиком в мусорное ведро, а не в их животы. Для Ханны дело было не в еде, а в самом празднике, который ей очень сильно нравился. В такой день, как говорил ее отец, все немного ирландцы.
— Мама, тебе удалось узнать что-то про Лонни?
— Не так уж много, — Делорес вздохнула так тяжело, что в трубке затрещало. — Бриджет даже не знает, куда он поехал. Она посоветовала спросить у Рика.
— Ну и?
— Ну и Рик тоже ничего не знает, но думает, что Лонни уехал встретиться с девушкой.
— Это Лонни ему так сказал?
— Нет, но он не хотел сообщать, куда едет. А раз Лонни всегда Рику все рассказывал, то он и решил, что тот уехал встретиться с девушкой.
— Правдоподобно. — Ханна откинулась на спинку стула и отхлебнула еще кофе. — И кто же эта девушка?
— Подходит только одна. Но этого не может быть.
— Кто?
— Твоя сестра. Рик думает, что Лонни уехал в Миннеаполис, чтобы повидаться с Мишель.
— Что-о? — переспросила Ханна в надежде, что ослышалась. Делорес, в общем, ничего не имела против Лонни, но вряд ли она бы обрадовалась, узнав, что Лонни сейчас с Мишель в общежитии колледжа.
— Но это полная чушь. Вчера вечером я звонила Мишель, и она сказала, что Лонни не видела.
— А ты не спрашивала ее, где он может быть?
— Ханна, ты что, за идиотку меня принимаешь? Конечно, спрашивала. Мишель сказала, что совершенно не представляет себе, куда Лонни мог поехать, что они просто друзья и что Лонни, разумеется, не звонит ей всякий раз, чтобы сообщить, куда поедет в отпуск.
— По-моему, она немного рассердилась на тебя за твой вопрос.
— Немного? Да она как будто с цепи сорвалась! Не знаю почему. У меня и в мыслях не было ее в чем-то обвинять.
— Может, у нее был тяжелый день, — брякнула Ханна первое, что ей пришло в голову. — Не волнуйся, мама. Мишель сейчас наверняка переживает из-за того, что накричала на тебя.
— Надеюсь, что так. Обычно родителей принято уважать, если кто не в курсе.
— Ну конечно, Мишель тебя уважает, мама. Она обязательно позвонит тебе и извинится.
— Как же, позвонит она! Просто пришлет открытку — она так всегда делает. Если посылаешь открытку, то не нужно снова разговаривать и извиняться.
— Ну и что? Зато открытки хранятся дольше телефонного разговора. — Ханна ловко сменила тему и еще некоторое время болтала с Делорес, а потом попрощалась и повесила трубку.
— Как говорил Шекспир: «Сестричка слишком щедра на уверения»[5], — сказала Ханна Мойше, лакавшему воду из миски. — Позвоню ей, и посмотрим, что она скажет мне.
Ханна налила себе еще кофе, открыла записную книжку и набрала номер. Может, Делорес и убедил ответ Мишель, но у Ханны появилось смутное подозрение: когда ее невинная сестричка уверяла, что Лонни в глаза не видела и не представляет, в какие края тот мог уехать, Лонни был к ней гораздо ближе, чем того хотела Делорес. Точнее, он, вероятно, находился на расстоянии вытянутой руки.
Ханна поставила в духовку еще четыре противня с печеньем, взяла телефон и снова набрала номер. В квартире, которую снимала Мишель, никто не отвечал, и автоответчик тоже не работал. Она некоторое время слушала длинные гудки, а потом положила трубку. Дверь на улицу отворилась, и в кухню вошла Лайза.
— Привет, Лайза. Кукурузное печенье уже почти готово.
— Ух ты, что за красота! — Лайза повесила куртку на вешалку и прошла к раковине, чтобы вымыть руки. — С чего мне начать: сделать печенье на сегодня или замесить пирожные для полицейского управления? Они просили шоколадное в шоколаде, с каким-нибудь оранжевым украшением.
— Давай я займусь печеньем, а ты пирожными. — Ханна взглянула на рецепт Кексов с Помадно-Сливочной Глазурью, лежавший на кухонном столе. — Если хочешь, можешь испечь для них кексы Альмы, а вместо особого ингредиента положить яблочное повидло, у нас есть немного в холодильнике. Только отложи потом один для Беатрис, чтобы она попробовала.
— Отлично, — сказала Лайза, взяла рецепт и пошла к холодильнику за яблочным повидлом.
Через полтора часа вся выпечка на сегодня была готова. Все прошло без неожиданностей. Кухня в «Корзине печенья» была небольшой, но Ханна с Лайзой работали вместе уже целый год и научились предугадывать движения друг друга. Наливая себе кофе, чтобы выпить его в любимом уголке, Ханна удивлялась, как ей вообще удавалось работать без Лайзы.
— Как продвигается расследование? — спросила Лайза, садясь за стол против Ханны.
— Медленно. Я зашла в тупик. Рапорт, который мы нашли в портфеле шерифа Гранта, должен быть связан с чем-то важным, но я никак не могу отыскать Лонни, чтобы его расспросить.
— А ты не спрашивала свою сестру? Когда она в прошлый раз приезжала сюда, мне показалось, она влюблена в Лонни по уши.
