— Они встречают особо важное лицо.
— На нашем пароходе? — с сомнением спросила Тилли.
Кларри взяла Тилли под руку.
— Все это в твою честь.
Тилли изумленно уставилась на них.
— В мою? Не говори глупостей.
— Это правда, — рассмеялась Кларри.
— Они встречают новую Робсон мемсагиб по старому обычаю, принятому на чайных плантациях, и ты — виновник торжества.
Тилли закрыла лицо ладонями.
— Какой стыд! Я не стóю того, чтобы быть в центре всеобщего внимания.
— Тебе не нужно ничего делать, — уверила ее Кларри. — Просто сойдешь на берег и подойдешь к Джеймсу. А вот и он.
Тилли взглянула в ту сторону, куда показывала Кларри. Там стоял кряжистый мужчина в белом костюме и широком тропическом шлеме, закрывающем пол-лица, и, уперев руки в бока, ждал. Знакомая внушительная осанка и выдающийся вперед подбородок с ямочкой заставили ее сердце затрепетать.
— Ну, давай, — подбодрила ее Кларри. — Помаши ему рукой.
Тилли робко подняла ладонь. Увидев ее, Джеймс снял шляпу и по-мальчишески подбросил ее в воздух. Поймав ее, он энергичным жестом пригласил жену сойти на берег.
— Иду!
На этот раз Тилли более уверенно помахала ему в ответ и поспешила к трапу.
— Спасибо вам, капитан Джекмен, и тебе, Сэм, за то, что благополучно нас доставили.
Она пожала им руки, и Нельсон тоже протянул свою лапку.
— И тебе спасибо.
Тилли рассмеялась, когда обезьянка попыталась схватить ее шляпу. Сэм убрал Нельсона подальше, и тот заверещал от возмущения.
Тилли заспешила по трапу, смущенная, но и довольная громкими приветствиями, раздающимися на пристани. Джеймс вышел вперед и крикнул, заглушая оркестр, собранный из солдат-ветеранов и юношей в поношенных армейских мундирах.
— Добро пожаловать, жена!
Сжав плечи Тилли, Джеймс целомудренно поцеловал ее в лоб.
— Как прошла поездка? Идем, познакомишься с домочадцами.
Он поставил Тилли перед шеренгой улыбающихся и кланяющихся ей слуг, которые увешали ее гирляндами цветов и вручили корзину фруктов. Женщина тут же забыла их имена. Она благодарила и кланялась в ответ, ошалев от восторженного приема.
Уэсли и Кларри тоже сошли на берег, и Джеймс повел всех в сад ресторана перекусить. Тилли ощущала напряженность между мужчинами. Когда подали чай с печеньем, Адела принялась гоняться за Рованом, псом Джеймса.
— Там, ниже по реке, мы видели нечто прискорбное, — сокрушенно сказала Кларри. — Эти лагеря просто позор.
Джеймс вспыхнул.
— Я совершенно с тобой согласен, но это дело рук агитаторов-леваков — они держат этих людей в нищете, стремясь опорочить наше имя.
— Неужели ты сам в это веришь? — язвительно поинтересовалась Кларри.
Уэсли предостерегающе взглянул на нее.
— Кларисса, сейчас не самое подходящее время для этого. Джеймс нас угощает.
— И мы чрезвычайно благодарны ему за прекрасное угощение. Но мы живем так далеко друг от друга, что трудно сказать, когда нам еще представится возможность об этом поговорить.
Она обернулась к Джеймсу, твердо глядя ему в глаза.
— Пора нам, плантаторам, раскошелиться и ликвидировать эти лагеря, оплатив дорогу этим людям, пока ситуация не усложнилась. Капитан Джекмен говорит, что там уже свирепствует холера.
Джеймс едва сдерживал ярость.
— Видимо, вы с этим Джекменом, который лезет не в свои дела, знаете, как решить вопрос с постоянной нехваткой рабочих рук в наших поместьях. И денег у вас, вероятно, куры не клюют, чтобы за них платить?
— Да, — ответила Кларри. — Времена, когда пришлые работали за еду и крышу над головой, давно прошли. Теперь мы должны позаботиться о тех людях, которые у нас уже есть. Нужно дать им пристойное жилище, обеспечить здравоохранение, наделить земельными участками, чтобы они могли выращивать себе пропитание. Мы должны организовать школы для их детей — и они захотят остаться здесь и растить потомство — следующее поколение сборщиков чая.
— Как по мне, звучит вполне разумно, — вмешалась Тилли. — Такое горе царит в этих ужасных лагерях…
— Ты не знаешь, о чем говоришь, девочка, — резко оборвал ее Джеймс. — Ты здесь без году неделя. А ты, Кларри, судя по всему, начиталась душещипательных историй в социалистической английской прессе. Ты бы лучше направила свою энергию на защиту британских интересов Индии, за счет которой мы здесь живем.
— Мы живем за счет индийского чая, — возразила Кларри.
— Ты рассуждаешь, как…
Джеймс не договорил.
— Как кто? — сверкнула Кларри темными глазами. — Как местная?
— Ты сама это сказала, не я.
— Достаточно, — произнес Уэсли. — Мы не потерпим оскорблений. Мы выполнили то, о чем ты нас просил, — доставили тебе Тилли в целости и сохранности, а теперь, Кларисса, мы уходим.
Он пошел за Аделой, заревевшей, когда ее стали забирать от терпеливого пса, которого она держала за хвост.
— Моя собачка!
Кларри с сожалением взглянула на Тилли.
— Прости нас. Береги себя.
Тилли хотела броситься и обнять ее, поблагодарить за все, что Кларри для нее сделала, но она была обескуражена внезапно вспыхнувшей ссорой и напугана строгим замечанием Джеймса. Она не стала провоцировать его, чтобы не усложнять ситуацию еще больше. Чувствуя себя несчастной, Тилли стояла и смотрела, как ее друзья забрали свою дочь, сухо попрощались и ушли.
После их ухода Джеймс успокоился.
— Прости меня, дорогая, за то, что был резок. Все дело в этой женщине. Она умеет довести до белого каления. Мой безмозглый кузен у нее под каблуком и больше не в состоянии разумно вести дела в чайном производстве. Он был весьма дальновидным бизнесменом, но теперь попал под ее влияние, и эмоции у него на первом месте. Но эмоции затуманивают разум, им нет места в коммерции. Наша главная обязанность — блюсти интересы своих пайщиков и обеспечивать платежеспособность компании.
— А как же рабочие? — отважилась спросить Тилли. — Разве забота о них не входит в твои обязанности?
Джеймс строго взглянул на нее, но ответил без злости:
— Да, конечно. Но если компания не будет процветать, то и кули останутся без работы. Так какая же им будет от этого польза?
Тилли обрадовалась, когда этот разговор закончился. Поскольку стоять ей было тяжело, она хотела поскорее сесть и была благодарна Джеймсу, когда тот подвел ее к открытому автомобилю и они поехали по пыльной грунтовой дороге. Рован, сидевший сзади, норовил лизнуть ее лицо. Слуги отправились вперед с поклажей хозяйки — два больших чемодана с одеждой, один с бельем и два самых тяжелых, набитых книгами, альбомами с марками и семейными фотографиями в рамках. Все это уехало на нескольких повозках.
