«Не удивительно, — подумал Степаненко. — Будь Эльвира женщиной миролюбивого нрава, ей трудно совладать с собой… А с таким взрывным характером и подавно».
— Слушай, Эльвира, если ты думаешь, что я способен читать мысли, ты ошибаешься…
— Сохадзе приходил… — проговорила женщина. — Потом Рогожцев… Душил от ревности…
— Кто тебя душил?
— Сохадзе… Они оба приходят, Рогожа и Со-хадзе… Какие сволочи… О! Если бы ты избавил меня от этих бесконечных мучений!
— Избавлю! Я нащупал кое-какие концы. Но опять-таки, мне, возможно, придется обращаться за помощью к твоему мужу. Начальство упрямо не дает добро на то, чтобы я занимался этим делом…
— Каким делом?
— Убийством в Горбахе… Они вообще не хотят, чтобы я здесь находился. Что за этим кроется, я не знаю. Кстати, почему видеокассета привела тебя в бешенство? Зачем ты разбила ее? Кассеты легко копируются…
Эльвира отбросила полотенце, посмотрела на изрезанные ладони. Раны были неглубоки, кровь уже перестала течь.
— Ты прав. Таких видеокассет у них тысячи. Они грозятся разослать их по всем адресам, какие можно только раздобыть… Представляешь, этим они меня шантажируют. Я борюсь, как могу, а он… — Эльвира выделила интонацией местоимение «он», — давно у них на крючке. Им помыкают, как хотят.
— Эту папку кто тебе принес?
— Кто? Рогожцев…
Эльвира вздохнула, прошла в комнату, не стесняясь Максима, сбросила с себя мокрую одежду, вытерлась насухо махровой простыней, облегченно вздохнула.
— Поедем куда-нибудь. Я не могу здесь находиться.
— А я не могу шастать на машине в городе, в котором за мной следят из-за каждого фонарного столба.
— Знаешь, если ты будешь бояться, у тебя ничего не получится. Надо действовать с открытым
забралом. Тогда ты все поймешь. Они обязательно станут делать ошибки. Слушай, — Эльвира оживилась, — завтра к нам приезжает губернатор. В горсовете у них какая-то конференция или совещание, а вечером в ресторане гостиницы большой прием. На приеме будут все… Ты их всех увидишь… Всех, кто тебя интересует.
— У меня нет подходящей одежды.
— Думаю, старенький смокинг Шмакова тебя вполне устроит.
Глава XXXIV. По тому же кругуСтарый чекист не удивился, увидев Степаненко на пороге квартиры. То, что Степаненко появился у него без предварительного на то согласования, изменило отношение его к Максиму. Старик почувствовал себя хозяином положения и теперь диктовал условия игры. Он водрузил на столик запотевшую бутылку водки и сказал:
— Уделишь старику минуту внимания?
Минута затянулась на долгие часы. Старик с головой был погружен в политику.
— Одна надежда на выборы, — бормотал он, выпив сто граммов, — люди стали трезвомыслящими. Пойми, Максим, коммунисты не пройдут.
— В семнадцатом им труднее было взять власть, — сказал Степаненко. — А вот взяли. Сейчас могут запросто, как нацисты в Германии, прийти к власти легитимным путем.
— Нет, не пройдут. Коммунисты по определению безродны. Они истории не знают. Казалось бы, мелочь, чепуха. Вот, моя бывшая супруга жила на улице Грановского. Известный русский филолог, общественный деятель, преподаватель, владыка умов молодежи. Местная дума перепутала с каким-то большевиком и изменила название улицы. Почему? Очень плохо знают историю России. Кому мешал Грановский? Нет, его вдруг смахивают. Таких мелочей очень много. Не ведают, что творят. А без знания истории нет чувства родины, нет чувства долга перед родиной. У нас вообще никто истории толком не знает…
Степаненко курил, щурился, чувствовал себя попавшим в западню. А старик продолжал разглагольствовать, словно наверстывал годы, проведенные в одиночестве:
— Возьмем время, когда Россия оказалась в тисках: с запада крестоносцы, с востока — мон-голо-татары. Александр Невский выбрал из двух зол меньшее. Выбрал татар — потому как они скотоводы. В этом гений Александр Невский. Немцам нужны были наши пашни. Побратался-с сыном Бату-хана Сартаком и тем самым сделался приемным сыном самого хана. Поэтому и Москва, крошечный городишка, стала столицей. Переяславль был крупнее, чем Москва. Татары поддержали Невского. Со спокойным тылом разгромил крестоносцев. Вот что значит правильное прочтение смутного времени. Когда России очень трудно, приходит Александр Невский, приходит Дмитрий Пожарский, Козьма Минин… И они придут. Нас еще до точки не довели. Ладно, вижу, ты уже дремлешь, пойдем спать.
Перед тем как лечь спать, Степаненко тщательно вычистил пистолет, подготовил гранату-имитатор. Взрыв ее способен на несколько минут ослепить и оглушить несколько человека не причинив им особого вреда. Граната компактная — небольшая пластиковая коробочка с металлическим кольцом предохранительной чеки. Завтра он прибинтует ее к ноге. Мало ли что его ждет после банкета… Надо быть готовым ко всяким неожиданностям. Завтра вообще трудный день. На этот прием соберутся все замешанные в деле разворовывания госсекретов лица. Они все связаны круговой порукой. Степаненко не сомневался в этом. Попробовал бы только кто-нибудь не явиться на этот прием. Это сразу бы вызвало подозрение, кривотолки… Тут хочешь не хочешь, а должен идти, если ты в обойме. Другое дело, если ты не в обойме, не из числа избранных.
Когда-то Рогожцев окончил с грехом пополам политех. В учебных аудиториях его почти не видели — больше просиживал на блатхатах, дуясь в карты со знакомым криминалитетом. Получив диплом, Андрей Федорович на инженерскую зарплату жить не собирался. В то время процветали кооперативы и все криминальное отребье жировало на них. При помощи знакомых, бывших не в ладах с законом, Рогожцев прибрал к рукам один из кооперативов, занимавшихся пошивом брюк. Ему нравилось быть начальником и ничего не делать. Отстроил кабинет под мореный дуб, обставил такой же хорошей мебелью, повесил бронзовые люстры и, сидя за столом, похожим не то на постамент, не то на саркофаг, любовался «шедеврами» искусства, развешанными на стенах. Нажимал кнопки селекторной связи на столе, и в широко отворенных дверях появлялось прелестное создание с упругой походкой и блудливым взглядом.
— Вызывали, Андрей Федорович?
Размер дохода от кооператива вполне устраивал Рогожцева, но с развитием событий в стране появилась возможность отхватить кусок пожирнее. У местного радиозавода не было никаких перспектив, научно-исследовательский институт при заводе плотно опекало КГБ, потом ФСК… И все же среди знакомых Рогожцева появились вначале Карпов, а затем Губерман. Они удачно провернули операцию с вычислительными машинами для подводных лодок. Рогожцев был в курсе всех сделок, его люди обеспечивали силовое прикрытие в случае разного рода неувязок.
Потом Губерман пронюхал, что научно-исследовательский институт буквально напичкан разного рода секретными ноу-хау, за которые можно было получить бешеные бабки за рубежом. Игра была опасной, ФСБ не дремало. Но эта игра стоила свеч.
