Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
Но мне лично кажется, что таким лет через пять станет Леонид Жуховицкий, пламенный почитатель Эшпая и Суханова. Видно, этого старца уже никто не слушает, кроме молоденькой жены и тещи, которая моложе его лет на тридцать. Так он подался в «Советскую Чувашию», где недавно объявил: «Уважать собственное государство нет никакой возможности». Это почему же? А потому, говорит, что «нет никакой возможности выбиться из серого ряда трудом и талантом и вообще добиться разного, о чем мечтает человек». Но, во-первых, откуда в «сером ряду» таланты? Во-вторых, ты, по собственному признанию, из этого ряда, но ведь добился же очень много разного, о чем наверняка мечтал: вместо службы в армии поступил в Литературный институт, издал гору книг (все больше о любви), получил премию «Литгазеты», был членом редколлегии «Московского литератора», почившего в Бозе альманаха «Апрель», журнала «Литературные листки», а также красовался вице-президентом какого-то «Московского клуба» (не зря еще в 1963 году напечатал незабываемую повесть «Я сын твой, Москва»), еще заведовал кафедрой Высшей школы культуры (это где?), руководил студией молодых прозаиков, а сверх всего этого был еще и председатель совета Международного института глобальной морали.
И вот, являясь адептом глобальной морали, и заявил: Россию уважать не за что! Оказывается, «француз любит Францию за то, что прекрасная, что Париж — мировая столица, что Наполеон — величайший полководец, а Кристиан Диор — величайший модельер. Американец любит свои Штаты за то, что самая свободная и богатая страна в мире, а конституция у них лучшая на планете. Даже мальтиец гордится своим крохотным островом…» А Россию не только любить, но и уважать не за что.
Всё ясно. Кроме некоторых мелочей. Например, почему бы нам не любить Россию за то хотя бы, что одноглазый русский генерал Кутузов вышвырнул помянутого величайшего полководца из России обратно в столицу мира? Почему бы нам не любить Россию хотя бы и за то, что в минувшей войне мы у стен своей столицы разгромили немцев и погнали до Берлина, а та самая «столица мира» была объявлена дристунами открытым городом, и немцы через месяц после начала наступления взяли ее без боя. Почему бы нам не любить Россию еще и за то хотя бы, что одна лишь наша Брестская крепость держалась против нашествия дольше, чем вся распрекрасная Франция. Почему бы нам не любить Россию и за то ещё, что у нас, кажется, нет величайших модельеров, но есть величайшие писатели, композиторы, учёные, художники, есть величайшая культура, которой в стране гордятся все, кроме гваделупцев. Наконец, почему бы не любить Россию и за то, что ещё недавно даже и люди из «серого ряда» могли получить бесплатное образование, сделать карьеру и сладко жить до 75 лет с 25-летней супругой?
С другой стороны, почему бы нам не сказать благородным французам, что это стыдно, пользуясь дуростью наших нынешних правителей, содрать с нас 300 миллионов долларов царских долгов позапрошлого века.
И почему бы нам не презирать Америку за то, что ее «лучшая на планете» конституция позволяет ей быть худшим бандитом на планете.
А вообще-то страну любят не за то и не за это, а просто родина и все тут. Как давно сказано, любовь, как солнце на небе, неизвестно на чем держится.
Жуховицкий лицемерит, когда называет Пушкина и Блока «нашими великими поэтами». Он расходится с ними кардинально. Пушкин не может быть для него нашим и великим хотя бы из-за стихотворения «Клеветникам России». А как омерзительны должны быть Жуховицкому строки Блока:
Россия, нищая Россия,
Мне избы серые твои,
Твои мне песни ветровые,
Как слёзы первые любви…
Ни французских красот, ни американских богатств, даже нищая, а жить без неё невозможно. Как можно любить нищую, Жуховицкий никогда не поймет. Вот Окуджава, которого «удручали размеры страны», который сожалел, что был на фронте, который, как и Ельцин, с наслаждением любовался расстрелом Дома Советов, — это действительно ваш поэт, вы ему уже и памятник отгрохали где-то.
Однажды в Коктебеле Жуховицкий безо всякого интереса с моей стороны к этому уверял меня, что я, Владимир Бушин, «как все знают», полунемец, а он, «скажу по секрету», — полуполяк. Когда я по случаю рассказал это покойному Оскару Курганову, соседу Жуховицкого по подъезду, еврею, старик долго и неутешно смеялся. Нет, Леня, ты не поляк, не русак, а гваделупец, и мне странно, что ты не оказался в числе создателей «Саги» хотя бы в роли консультанта по русофобии. Народный поэт Чувашии Валери Тургай, судя по его оплеухе Жуховицкому со страниц «Патриота», думает так же.
* * *
Тема репрессий, как и все остальные в «Саге», нашпигована осточертевшим до зубной боли убогим враньём. Ну, во-первых, как недавно и Майя Плисецкая уверяла по телевидению, «просто все» писали доносы друг на друга, все работали на НКВД-КГБ, «вся страна была такая». Значит, писала и она со Щедриным, любимым супругом. И Аксёнов с женой. И весь клан Барщевских.
Во-вторых, «брали ни за что». Очень интересно! И взяли, в-третьих, как твердят, Немцов, Альбац, Солженицын, Хакамада, не то 20, не то 50, не то 100 миллионов человек. Вся страна, естественно, представляла собой «гигантский лагерь, необозримый лепрозорий, где все обречены» (3,402). Спаслись бегством в Америку только Аксёнов, Неизвестный, Евтушенко да Коротич.
Однако ещё лет двадцать назад начали реабилитацию. Возглавил такое благородное дело возвышенного ума человек — А. К Яковлев, академик прохиндейских наук. И каков итог? Реабилитировано за все это время около 1,5 млн. осужденных («Дуэль», 8.Х.02).
Кто же были остальные 98,5 миллиона? И были ли вообще эти 100 млн.? Пусть об этом думает Аксенов, который, в отличие всё-таки от названных выше, говорит, что в годы войны единовременно в лагерях сидело не то 14, не то 25 млн. человек. Да поможет ему, если жив, начальник секретариата ГУЛАГа майор Подымов, который 6 августа 1955 года в докладной записке начальнику ГУЛАГа генерал-майору Егорову С. Е. сообщал, что «всего в подразделениях ГУЛАГа хранится 9,5 млн. личных дел заключенных» (Пыхалов И. Время Сталина. Ленинград. 2001. С. 17). Всёх заключенных за всё время советской власти. Для сравнения: согласно ежегодному отчету ФБР, в не столь далеком 1999 году в США было 2 с лишним миллиона заключенных, а в следующем году арестов произведено 14,5 млн. (там же).
В-третьих, «сажали, главным образом, по политическим обвинениям». Но, приведя соответствующие цифровые данные архивов, И. Пыхалов делает вывод: «Среди заключенных в лагерях большинство составляли уголовники, а политические не более 1/3. Еще меньше было политических в исправительно-трудовых колониях» (там же, с. 24).
В-четвёртых, «отбыть срок и по закону освободиться из заключения было невозможно». Тут уж Аксенов жестоко хлещет сам себя по месту, которое и он и его персонажи всегда деликатно называют «жопой»: ведь персонажи его собственного сочинения, угодив в неволю в самом конце 1938-го или в начале 1939 года, в конце 1941-го были освобождены: и Градов, и его жена-шлюха, и полковник Вуйнович… Эти теплые художественные образы можно дополнить цифрами холодной статистики: в то же самом году вышли на свободу 624 276 человек (АиФ № 45, 11 ноября 1989).
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
