Снова поцелуи, долгие, медлительные, полные страсти. Холли, опершись на локоть, посмотрела сверху вниз на Дева, ее серые глаза внезапно потемнели.
— Ты объяснил насчет Флоры…
— Радость моя, я понимаю, что ты хочешь сказать, но не надо. Не казни себя. Это не имеет значения.
— Имеет. Я видела твою реакцию.
Тогда она нанесла удар, наказала его, а еще больше — себя. Потому что зерно правды не выбросишь.
— Ты испытывал отвращение, Дев.
— К себе, — объяснил он, опускаясь возле нее на колени, беря ее лицо в ладони и глядя на нее каким-то странно упорным взглядом. — Из-за того, что я натворил. Я ненавидел себя за то, что я причинил тебе: отнял у тебя нечто драгоценное — твою невинность.
— Я…
— Нет. — Он закрыл ей рот поцелуем. — Не надо слов, не надо объяснений. Я был первым и стану последним. Только это считается, любовь моя.
«Любовь моя. Так много любви!» — подумала Холли, кладя голову ему на плечо. Ее кровать рассчитана на одного человека, как же они приспособятся к двуспальной? Ничего, чем больше, тем лучше. Все пространство. Вся комната. Для того, чтобы целоваться и гоняться друг за другом. Играть в прятки. Она удовлетворенно улыбнулась, и Дев понял, что ее мысли приняли эротический оборот.
— А я знаю, о чем ты думаешь, — пробормотал он, коснувшись губами ее волос.
— А я знаю, о чем думаешь ты, — проворковала Холли, скользя пальцами по его большому, сильному телу.
— Твоя очередь? — спросил он вдруг охрипшим голосом.
— Моя очередь. — Повалив Дева на подушки, она принялась растирать его плечи, ласкать мощную грудь, покрытую темными курчавыми волосами, которые хотелось накручивать на пальцы.
Она засмеялась, коснувшись его сосков, затем поцеловала сначала один, потом другой, лизнула их, дразня Дева и удерживая его за плечи.
— Моя очередь, — напомнила Холли, когда он потянулся к ней, и снова толкнула его на подушки.
Сидя верхом, она ласкала каждый дюйм его тела, но не давала ему войти в себя, мучила, слушая его стоны, до тех пор, пока неодолимая сила взаимного желания не соединила их наконец.
— Как ты считаешь, Том и Мерил не будут против, если мы совершим набег на их винный запас? — обратился Дев к Холли еще одну жизнь спустя.
— Как-никак особый случай, — откликнулась она. — К тому же Мерил участвует в заговоре, и они скорее были бы разочарованы, если бы мы не совершили набега. Может, тебе стоило бы накинуть что-нибудь на себя? — спросила Холли, когда он голым направился к двери.
— Зачем? Мы одни. И если я правильно понял намеки Мерил, будем одни всю ночь. Всю ночь, любовь моя. Надеюсь, тебе не хочется спать?
— Никогда не чувствовала себя бодрее, — улыбнулась она. И все еще улыбалась, когда Дев минут через десять вернулся с подносом, на котором стояли бутылка вина, стаканы и тарелочки с сыром, фруктами и бисквитами.
— Проголодалась?
— Голодна по тебе, — поддразнила она, хотя целую неделю с тех пор, как Дев снова вошел в ее жизнь, почти ничего не ела.
— Было время, правда, очень недолгое, — заговорил Дев, глядя на нее с каким-то странным выражением и удивительно нежно целуя ее, — когда я Думал, что Джонатан — мой сын. Твой и мой. Но это не так.
— Не так.
— Он мог быть и моим.
Значит, Дев знал. Но каким образом…
— Вот. — Он легонько провел пальцами по еле различимому шраму у нее внизу живота. — Мой ребенок, Холли?
Она кивнула, в глазах блеснули слезы.
— Чудесная маленькая девочка, она была само совершенство. Только родилась слишком рано. Я потеряла ее.
— О Господи, мне следовало быть тогда с тобой!
— Как ты мог быть со мной? Ты же не знал. Не мог бы узнать. — Холли опустила голову ему на грудь. — Все шло хорошо, пока та ужасная история не была расклеена на всех рекламных щитах. Я так нуждалась в тебе…
— Знаю, дорогая. — Он крепко обнял ее. — Поверь, в ту же минуту, как я узнал, я собрался в путь…
— Несчастный случай? Ты спешил ко мне?
Снова поцелуи. Снова нежность. Утешение. Так много надо объяснить, но впереди у них вся жизнь, а теперь их опять неудержимо влечет друг к другу.
Наконец они перевели дух.
— Сколько времени потеряно!
— Нет. Перед нами все грядущие завтра, — напомнил Дев. — Ты, я и наши дети. Много детей, Холли.
— Но первой будет девочка, правда?
— Как только я подберу имя. Тебе нравится «Флора»?
— Девлин Уинтер…
— Понимаю. Я до невозможности…
Холли закрыла ему рот поцелуем, радуясь ощущению собственной силы. Ее мужчина. Он хочет ее. Она возбуждает его, будет возбуждать всю жизнь. Взгляд, жест, тайная улыбка, кончик языка между чуть-чуть приоткрытых губ, и он поймет, даже в гостях, при народе, о чем она думает, узнает, что она хочет его, и вскоре, сойдясь вместе, оба вспыхнут.
Понимание усилит возбуждение, страсть усилит возбуждение, они будут сдерживаться, пока взаимное желание не сделается неудержимым, и тогда они скроются вдвоем, а дома, еще не сбросив одежду, займутся любовью до того, как попадут в спальню.
— Что касается Флоры…
— Разве мы говорили о Флоре? — поддразнил Дев, вновь наполняя стакан Холли.
— Откуда она узнала, что это я, когда мы встретились сегодня в отеле?
— Это все хитрые маленькие штучки, именуемые фотографиями. Целые дюжины. Если бы ты захотела посмотреть мой номер в тот вечер, когда мы пили чай, ты застукала бы меня еще тогда.
— Но так смешнее? — с вызовом спросила Холли. Смешнее… больнее, но определенно достойнее, тем более что тени прошлого исчезли навсегда.
— Смешнее. Но больше не надо, Холли. Потому что теперь, когда я обрел тебя, я не отпущу тебя. — Дев поцеловал ее, потом еще раз. — Назови время и место. Ради всего святого, сделай это поскорее, женщина!
— В соборе Святого Павла? — не удержалась она.
— Я так и знал. Но если ты и вправду хочешь…
— Нет, Дев. Я хочу тебя. На все грядущие завтра.
— В таком случае выхода нет, — с притворным отчаянием признал он.
Холли засмеялась, снова опрокинула его на подушки, провела ладонью по его телу сверху вниз, к тому месту, где в гуще волос пряталось мужское достоинство. Холли вздрогнула, обнаружив, что достоинство уже восстало и готово к действию. Она прижалась к Деву, не столько стремясь, чтобы он вошел в нее, сколько радуясь прикосновению, ощущению силы желания. И вскоре они слились в одном ритме… Когда Холли открыла глаза и увидела, что Дев смотрит на нее, она улыбнулась.
— Выхода нет, — сказала она. — Не уйти от желания Девлина. Никогда!
