— Не лабухи, а музыканты, — поправила мужа Даша. — А блюз — это замечательно! Так что давай слушать.
Против ожидания оркестрик заиграл танго.
— Надо же, мое любимое! — зачмокал губами Мел, закрывая глаза.
— Может быть, потанцуем, милый? — взглянув на него, спросила Даша.
— Нет, детка, уволь… Я не в силах передвигаться… Давай просто спокойно посидим. О'кей?
Даша ничего не ответила; ей очень хотелось танцевать, но переубеждать мужа она не стала.
Между тем танго закончилось. Барабанщик, выкрикнув что-то гортанное, стал отбивать ладонями ритм непривычной для уха европейца мелодии. Тем не менее она завораживала, не оставляя никого равнодушным. Вскоре на свободное место между столиками потянулись танцующие. Положив друг другу руки на плечи, они поначалу медленно двинулись по кругу, раскачиваясь из стороны в сторону, постепенно убыстряя темп.
Даша во все глаза смотрела на них, притоптывая от нетерпения.
Как здорово, правда, Мел? Пойдем танцевать, прошу тебя!
М-м, у меня так не получится, малышка, лучше и не пытаться.
— Что ж мне так и сидеть? — вскипела Даша.
— Ну хорошо… — Мел начал без большой охоты подниматься.
В это время к их столику подошли два мускулистых креола и, жестикулируя, загомонили, указывая на Дашу. Мел не понял ни слова, но, перехватив умоляющий взгляд жены, утвердительно кивнул.
Троица, выстроившаяся вполукруг, тотчас обросла соседями. Мел не спускал глаз с Даши, на удивление тонко уловившей национальный характер пляски. Плавно двигая бедрами, она, казалось, изнемогала от переполнявшего ее желания, готовая в любую минуту выплеснуть страсть наружу. Аи да Даша! Вот так скромница!
Не дожидаясь окончания танца, Мел пробрался в круг.
— Хватит завлекать чужих мужиков, — прошипел он ей на ухо и потащил за собой.
— Пусти, мне больно, — охнула Даша, с удивлением глядя на мужа: так грубо он с ней давно не обращался.
— Потерпишь, — отрезал Мел, усаживая Дашу за столик. — Допивай свой кофе и на этом — все! Не вздумай никуда уходить, пока я не расплачусь с хозяином!
— Мел, не говори так со мной!
— Дорогая, нам пора у-хо-дить. — Голос Мела стал язвительным. — Во всяком случае, тебе здесь нечего делать!
Услышав это, Даша встала и, не говоря ни слова, направилась к выходу.
"Заблудится, дурочка", — подумал Мел, быстро расплачиваясь с хозяином.
— Дашенька, остановись, подожди меня! — миролюбиво крикнул он вслед жене.
Но Даша и не думала останавливаться. Подумаешь, какой собственник! Запер в четырех стенах на Лаго Маджоре, так еще и здесь вздохнуть не дает! В Москве он таким не был, Отелло чертов. Достал уже своей ревностью! Работать нельзя, танцевать нельзя, а что тогда можно?
Неожиданно из боковой улочки вынырнули три коренастые фигуры. Заметив Дашу, они зацокали языками и, громко переговариваясь на местном диалекте, пошли за ней.
— Ме-ел, — испуганно закричала она, оборачиваясь назад. Но Мел уже был рядом.
— What do you want my wife to do? "Что вы хотите от моей жены?" строго спросил он.
— Your wife? Sorry, sir, — отозвался один из бродяг по-английски. — We thought… "От вашей жены? Мы думали…"
— О'кей, парни, все в порядке… идите своей дорогой, а мы своей…
— Sorry, mister, good night… "Извините, господин, спокойной ночи…"
— О Мел, — коротко выдохнула Даша, прижавшись головой к груди мужа. Ее душили слезы.
— Все, все, детка, успокойся; ничего ведь не произошло! А я-то все думаю, в кого у нас Анастасия такая своенравная. В мамочку, оказывается! Давай-ка, Дашенька, прибавим ходу, чтобы успеть на рейсовый катер.
На суденышке никого не было, если не считать двух негритянок, дремавших в уголке. Мел увел Дашу на корму, закутал ее в прихваченный из дома теплый свитер, до поры до времени пролежавший в сумке, и, прижав к себе, стал убаюкивать, как маленькую, нашептывая на ушко ласковые слова.
Океан был спокойным. Луна еще не взошла. Низкие крупные звезды, словно любуясь собой, как в зеркале, отражались в маслянисто-черной воде.
— Как хорошо! — вздохнула Даша. — Такое чувство, будто мы остались совсем одни…
— Мы и в самом деле одни, малышка. Сейчас сойдем на пустынную пристань, пойдем по пустынной тропе, где нам никто не встретится, войдем в пустой дом, где нам никто не помешает… и я буду любить тебя неутомимо и страстно всю ночь до самого утра, если ты, конечно, не попросишь пощады раньше.
— Зная твои аппетиты, обязательно попрошу, — засмеялась Даша.
— Тебе ли говорить об аппетитах. — Он нежно поцеловал жену в губы. Ненасытная моя…
Они помолчали, впитывая в себя красоту южной ночи.
— А знаешь, Дашенька, за всю нашу жизнь это наша четвертая ссора… наконец сказал Мел.
— Ты считаешь?
— Первая, когда ты, прихватив Жорж-Алекса, уехала к родителям… Из-за моей якобы измены.
— Якобы… — с сомнением протянула Даша.
— Не перебивай! — хлопнул он ее пониже спины. — Вторая, когда ты стала выговаривать мне о невнимании к сыновьям… Помнишь? — на Лаго Маджоре.
— Я была неправа, сознаюсь…
— В третий раз из-за этого твоего синьора Тосканини, будь он неладен!
— Ты преувеличиваешь, Мел!
— И вот сегодня… Прости меня, Дашенька, я не хотел!
— Я не умею сердиться на тебя, Мел. Я готова простить тебе все на свете. Ты — единственный. Другого такого нет… Послушай, Мел, — без всякого перехода продолжила она, — давай оставим машину на стоянке и доберемся до бунгало пешком. Ночь — волшебная! Так хочется прогуляться!
Пожав плечами, Мел согласился.
Ближе к полуночи они высадились на "своем" острове и начали подъем по освещенной луной стороне гряды. Добравшись до перевала, остановились и еще раз посмотрели на океан. Картина была величественной. Серебристо-белая лунная дорожка, тянувшаяся до самого горизонта, мерцая, переходила в небосвод. Россыпи южных созвездий казались совсем близкими. Земля лежала перед ними в первозданной, девственной красоте.
По другую сторону гряды была непроглядная темень; лунный свет, зацепившись за гребень, бросил на произвол судьбы узкую тропинку, ведущую вниз. Стояла такая звенящая тишина, что Мел, словно боясь ее вспугнуть, заговорил шепотом:
— Ухватись за меня покрепче, старушка; как бы нам не загреметь в этой бархатной темени. Ну, пошли?
Осторожно ставя ноги, они начали спускаться. Волнение близости, подхлеснутое темнотой и полной оторванностью от мира, поднималось в них могучей волной. Когда они подошли к бунгало, Даша тихонько постанывала, предвкушая удовольствия. Размягченную и жаждующую, Мел внес ее в спальню. Ночь для них только начиналась.
