— Она уехала, — хмуро сообщил он.
— Думаю, мне тоже лучше уехать, — ответила Лизель.
И вместо того чтобы умолять ее остаться, чего, собственно, она могла хотеть и что ей было сейчас нужнее всего, он молча кивнул.
— Я возьму ключи.
— Не надо, вызови такси, — остановила его Лизель.
— Это слишком далеко, я отвезу тебя.
Если Лизель чувствовала неловкость по дороге сюда, то она не шла ни в какое сравнение с путешествием назад в Пиран, которое протекало в полном молчании, пока они не подъехали к отелю. Ясно, что Том не знал, о чем говорить, и поэтому сказал следующее:
— Я не знаю, что делать, потому что, если честно, не знаю, почему все это произошло. Я поддался инстинкту, Лизель, а именно этого не следовало делать.
— Ты разберешься во всем, — сухо проговорила она, потянувшись к ручке дверцы.
— Лизель, пожалуйста… подожди минуту. — Его рука, нежная, но твердая, легла на ее плечо. — Прости меня.
— За то, что приезжал в ресторан, чтобы меня найти?
— Нет, ты знаешь, что я имею в виду.
— Ты не знал, что она объявится, да?
— Не в этом дело.
Он был прав. Дело в том, что Лизель не должна была быть там, в его постели. В его объятиях.
— Ты прав. Мы совершили ошибку.
— Но ведь ты так не думаешь, правда?
Она покачала головой.
Он взял ее руки.
— Это утро было такое ужасное, но не позволяй себе забыть, что ночь была прекрасна. Единственную ошибку совершил я, будучи недостаточно честным перед самим собой и перед Кэролайн. Но не по отношению к тебе, Лизель. Все, что случилось между нами, — правда, но правда и то, что этого не должно было произойти, пока я все еще связан с Кэролайн. И не то, чтобы я был по-прежнему привязан к ней. С тех пор как она переехала в Лондон, мы разошлись в разные стороны. Если честно, между нами уже не было прежней близости, неважно, уехала она или не уехала бы, или я уехал бы с ней…
— Но это не кончено. И до конца еще далеко. — Это было утверждение, не вопрос.
— Когда я с тобой, я забываю обо всем. Мы — это то, что правильно, это и есть реальность.
— И теперь она вернулась?
Он молчал, и это молчание было красноречивее ответа.
И было одно чувство, которое Лизель испытывала в этот момент и знала, что и он должен чувствовать то же самое. А она чувствовала, что это подлость. И не было иного названия…
— Тебе лучше вернуться.
Он кивнул.
— Я позвоню, хорошо?
* * *
Мэрилин ждала ее, как мать-наседка, и готова была взорваться в любую минуту. Лизель стояла в дверях и выглядела виноватой.
— Где ты была? Я чуть не умерла, мы не сомкнули глаз всю ночь.
— Мы?
— Я и Эд, мы ждали тебя. Лиз, мы так волновались. Пожалуйста, скажи мне, что ты провела ночь не с Шоном Саттоном! Пожалуйста, скажи мне…
— Извини, Мэрл, и… нет, я точно провела ночь не с Шоном Саттоном.
— Тогда где ты была?
Где была? Лизель тяжело вздохнула. С чего начать?
Мэрилин сделала то, что делала всегда, — она слушала терпеливо и внимательно все, что рассказывала Лизель. С самого начала до конца. Со всеми взлетами и падениями, которые она пережила за последние двенадцать часов. В одно мгновение захлебываясь в экстазе и тут же сгорая от стыда в следующее.
— Я такая дура! — Так она закончила свой рассказ. — Неважно, что я чувствую к Тому, но то, что я сделала, было неправильно.
— «Когда кто-то любит, он сначала всегда обманывается сам и всегда кончает тем, что обманывает других»… — пробормотала Мэрилин.
— Что? — Лизель нахмурилась, соображая.
— О, это одно из высказываний Эда, нет, не Эда, конечно, а Оскара Уайльда, если точно.
— И что он хотел этим сказать?
— Любовь может быть порой очень сложной. У каждого есть ожидания, которые далеко не всегда сбываются.
— Что ж, я не думаю, что Кэролайн ожидала увидеть кого-то в постели Тома, — усмехнулась Лизель. — Я готова была сквозь землю провалиться, Мэрилин, я просто не знаю, что делать…
— Это не твоя вина. Танго всегда танцуют двое.
— Да. Но если бы танго было все, что мы делали, то мы не оказались бы в таком дерьме! А Шон? — воскликнула Лизель. — Я поступила с ним отвратительно, разве нет? Он должен ненавидеть меня…
— Честно говоря, не думаю, что ты заставила его испытать приятное чувство. Этим утром Кася получила записку.
Лизель, не понимая, нахмурилась.
— Он владелец дома, где она снимает комнату, — объяснила Мэрилин. — Старый викторианский особняк на другой стороне залива. Он предупреждает, что жильцы должны освободить помещение через две недели. Хочет превратить его в роскошные апартаменты.
— Ты шутишь? Думаешь, он сделал это, потому что я сбежала от него?
— Не будь глупой. Я просто хочу показать тебе, какой он отвратительный тип и что тебе надо быть с ним поосторожнее.
Лизель кивнула.
— И что собирается делать Кася?
— У нас будет еще один постоянный жилец. Я хотела предложить ей комнату в мансарде, но Лоррейн сказала, что они могут жить вместе. Представляешь, какие перемены?
— А что мне делать, Мэрл? — Лизель обхватила голову руками.
— Иногда не надо ничего делать. Пусть делают другие, а ты подожди и посмотри, что они будут делать.
— Это тоже из изречений Эда? — Лизель взглянула на сестру и лукаво улыбнулась.
— Нет, это Мэрилизм.
— Мэрилизм?
— Да. Это значит, что кто-то несет несусветную чушь, когда не может дать толковый совет, — улыбнулась Мэрилин и обняла Лизель. — И следующий мой совет: положись на судьбу.
Лизель уперлась подбородком в плечо сестры и в отчаянии закрыла глаза.
Глава 23В это утро у них было столько звонков с просьбой забронировать номер, что Лизель почти не думала о происшедшем. Но только почти. И чем больше возвращалась мыслями к этой ночи, тем ужаснее себя чувствовала. И не только из-за себя.
Бедная, бедная Кэролайн, девушка, отказавшая ей в симпатии и, тем не менее, заслужившая ее. Как она могла быть такой эгоисткой? Что с ней случилось в эту ночь? К чему лукавить, Лизель прекрасно знала, что с ней случилось в эту ночь. Что-то удивительное, и даже утром это удивительное еще теплилось в ее душе.
Когда подошло время ленча, прихватив сандвич и апельсиновый сок, она вышла в сад и почувствовала себя чуть лучше, проведя время с Раби, которая бросилась к своей хозяйке с бешеным визгом, словно хотела пожаловаться на то, что Лизель покинула ее так надолго.
