– Естественно, люди с самыми красивыми орденами. Веселье Найджела было заразительно, и Фрэнсис рассмеялась.
– А императорская карета?
– Ее ни с чем нельзя перепутать. Она единственная украшена зеркалами.
Процессия медленно приближалась, и Фрэнсис наконец увидела карету императора. Зеркальные панели отражали все происходящее вокруг, золоченые императорские гербы переливались целой гаммой цветов. Огромные белые плюмажи покачивались на головах восьмерки лошадей.
– Вы думаете, на меня произведет впечатление этот спектакль? – прошептала она. – Боже мой! Я невосприимчива к пышности. В Индии у махараджи на голове были точно такие же плюмажи.
Кроме того, Фрэнсис почувствовала странное разочарование при виде человека, опустошившего Европу. Наполеон казался коротышкой по сравнению с окружавшими его рослыми генералами. На нем была широкая бархатная накидка, подбитая горностаем, золотые цепи и огромные медали. Все это создавало впечатление крайней расточительности. Позолоченные пуговицы блестели на его округлом животике. Белые перья нелепо покачивались на бархатной шляпе.
– Боже милосердный! Это его наряд для коронации. Создается впечатление, – сказал Найджел, – что у Наполеона, как у вашего махараджи, на голове настоящая корона из перьев – не самая подходящая вещь, чтобы убедить Париж в преданности императора новой конституции.
Фрэнсис с трудом оторвала взгляд от лица Найджела. Она отдавала себе отчет, что ее притягивает его тело, но не предполагала, что она так сильно жаждет его. Смутившись, девушка обвела глазами толпу: буйство нарядных платьев, драгоценностей, медалей, лент, блеск оружия. Герцог де Френвиль и другие вельможи, с которыми она познакомилась на охоте, предстали во всем своем аристократическом блеске. Только один человек выделялся среди всей знати. Одетый в скромный голубой с серебряными галунами мундир, он слабо улыбался. Эта улыбка была скорее не веселой, а задумчивой и, возможно, довольной. Его холодные водянистые глаза прищурились, а все внимание сосредоточилось на Найджеле.
– Лучше, чтобы эти глаза не заметили вашего друга, мадам, – прошептал Лекре, наклонившись к Фрэнсис.
Она с тревогой взглянула на своих спутников.
– Кто это?
– Жозеф Фуше, – ответил граф и поднес ее пальцы к губам. – Герцог Отранский. Начальник тайной полиции.
Она оглянулась, чтобы лучше рассмотреть герцога. На этот раз человек в голубом мундире встретился с ней взглядом. Седеющие рыжеватые волосы, прозрачные глаза, совершенно бесстрастное лицо. Его тонкие губы чуть-чуть приоткрылись, и он едва наклонил голову. Фрэнсис похолодела.
Найджел не подавал виду, что заметил Фуше. Он отвернулся и смотрел куда-то в сторону.
Фрэнсис попыталась успокоиться.
– Найджел!
От его веселья тоже не осталось и следа.
– Черт бы его побрал, – прошептал он ей на ухо. – Куда подевался Лэнс? Проклятие!
Он вскочил со своего места. Фрэнсис поймала его за рукав:
– Найджел!
– Оставайтесь с Лекре, Фрэнсис. Найджел растворился в толпе.
Бескровное лицо все еще смотрело на них с противоположного края трибуны. Торопливо извинившись перед удивленным графом, Фрэнсис бросилась в гущу людей вслед за Найджелом.
Она тут же потерялась. В давке никто не замечал ее. Повсюду раздавались крики: «Да здравствует император!» С поля доносились звуки военного марша и громкие голоса выкрикивающих команды офицеров. Фрэнсис отчаянно пробивалась сквозь толпу, ища глазами Найджела. Сотни тысяч зрителей плотно прижимались друг к другу. По толпе прокатился ропот, и все звуки потонули в реве огромной массы солдат, приветствующих Наполеона.
Фрэнсис продолжала пробиваться сквозь толпу, пока не оказалась среди карет, которые ожидали принимавших участие в параде чиновников. Найджела нигде не было видно. Она прислонилась к стене здания, проклиная собственную глупость. Она поняла, что потерялась, и не знала, как найти Лекре. Ей придется ждать здесь, пока все не закончится. Может быть, граф пойдет этой дорогой в поисках своей кареты?
– Ну, моя дорогая, – раздался голос у нее над ухом, – ваши любовники покинули вас. Возможно, теперь вы более благосклонно отнесетесь к моим ухаживаниям?
Она взглянула в лицо герцога де Френвиля. О Боже! В эту самую минуту Найджел, возможно, попал в какую-нибудь ловушку! Но она не имеет права никому – а менее всего этому французскому герцогу, приятелю Фуше, – показывать свою тревогу. Фрэнсис призвала на помощь все свое искусство и принялась флиртовать с Френвилем.
– А разве вы не женаты, месье?
– А что если и так, мадам?
– И вы открыто признаетесь жене, что у вас есть любовница? Что за нравы, месье?
– Французские, мадам, – ответил герцог и изящным движением взял щепотку табака. – Они гораздо честнее английских, когда приходится прятать свою любовницу, даже не имея жены.
– Ваша светлость знакома с обычаями англичан? Френвиль чихнул.
– Несколько месяцев назад англичане наводнили Париж. После возвращения императора они бежали, поджав хвост. Я знаю по крайней мере одного английского лорда, который открыто игнорировал прелести парижского общества. Он тайно содержал любовницу, снимая ей особняк в Латинском квартале и являясь к ней переодетым. Ни один француз так не обращается со своей дамой.
Фрэнсис заставила себя держаться непринужденно и насмешливо.
– А откуда вы знаете? Вы шпионили за этим англичанином?
– Слуги рассказывали. – Герцог хитро улыбнулся. – В Париже всегда хорошо платят тому, кто держит ухо востро.
Возможно, это следует рассказать Найджелу.
– В Латинском квартале? И где же именно? – нарочито безразличным тоном спросила Фрэнсис. – Уверена, вы не сможете показать мне точное расположение дома.
– О нет, уверяю вас, я не ошибся. Могу точно указать дом, а также назвать вам его имя и имя его любовницы.
Имя дамы и ее адрес ничего не говорили Фрэнсис, но она автоматически запомнила их.
– Что за сказки! – весело воскликнула она. – Почему я должна вам верить? Вы клевещете на честного английского джентльмена. Если я попрошу вас назвать его, то вы произнесете имя несуществующего человека.
Герцог самодовольно ухмыльнулся, как будто обладание этими сведениями упрочивало его положение в обществе, и назвал ей имя. У Фрэнсис перехватило дыхание. Пытаясь скрыть свое замешательство, девушка принялась поправлять чадру. В гуще парижской толпы слова Френвиля прозвучали совершенно невероятно и нелепо.
– Клянусь жизнью, мадам, что это правда. Его звали Доннингтон.
Фрэнсис не могла покинуть Френвиля, не вызвав подозрений. В отчаянии она позволила герцогу помочь ей сесть в карету. Они пересекли Сену и направились к дворцу Тюильри, где вечером Наполеон устраивал грандиозный прием. Где же Найджел? Она должна передать ему эту информацию. Неизвестно, для каких целей Доннингтон тайно снимал комнаты в Латинском квартале, но это была не любовница!
