Единственное преимущество его состояло в том, что одет юноша был в английскую форму, которая отведет от него подозрения. Эндрю улыбнулся: по крайней мере она хоть на что-то сгодится, эта форма!
Молодой человек занялся раненым. Стянул с него рубашку, разорвал ее на полосы, промыл, как сумел, рану и перевязал ее. Пока Роберт не придет в сознание и не сможет ему помочь, больше Эндрю ничего не в силах сделать.
Он сел на землю и прислонился к стволу дерева. Ночной поход по горам и события этого дня настолько утомили его, что он сразу уснул.
* * *
Эндрю разбудил какой-то отдаленный грохот, похожий на пушечную пальбу. В небе сверкали молнии. Слава Богу, это не бой! Просто собирается гроза. Зигзаги молний разрезали небо, раздавались громовые раскаты.
Эндрю наклонился над Робертом. Тот тяжело дышал. Жив, по крайней мере! Как бы его теперь до Бэллантайна довезти...
Со стороны дороги послышалось лошадиное ржание. Луна, еще не скрытая тучами, слабо освещала долину. Эндрю вышел из лесу. По дороге ехала небольшая повозка. Правил ею старик. Молодой человек оживился – кажется, им повезло. Обнажив шпагу, он вышел на середину дороги и схватил лошадь под уздцы.
Испуганный возчик натянул поводья. Весть о битве уже дошла до соседних ферм, и старый фермер решил рискнуть – а вдруг удастся чем-то поживиться?
– Да сохранят нас все святые! – воскликнул он, когда на дороге внезапно возникло привидение, и крестьянин осенил себя католическим крестным знамением, защищаясь от нечистой силы.
– Лучше тебе не ехать дальше, старик. Здесь была бойня – видеть это не очень-то приятно, – предупредил Эндрю.
Старик с облегчением вздохнул и постарался унять дрожь, охватившую все его тело.
– Ага, милорд, я поеду не останавливаясь по дороге.
– Мне нужна твоя повозка, старик. У меня здесь раненый товарищ, он не может ехать верхом.
– Ох, парень, в своем ли ты уме? Мне самому нужна моя повозка.
– Я тебе хорошо заплачу! – воскликнул Эндрю, вытащил из сумки кошель и протянул крестьянину пять фунтов золотом.
Глаза старика алчно сверкнули – столько денег ему не заработать и за целый год. На такую сумму можно купить множество повозок! Однако Эндрю решил, что старику мало.
– В двух шагах отсюда мой конь, старик. Прекрасный конь. Я даю тебе в придачу еще и коня.
Фермер не верил собственным ушам. Породистый откормленный гнедой жеребец не шел ни в какое сравнение с его кобылой – изнуренной, с ввалившимися боками. Видать, этого парня ранили в голову! Теперь не придется убеждать старуху, что он обделал ночью славное дельце!
– Договорились. – Крестьянин слез с повозки.
– Мне нужна твоя помощь, старик, – положить моего товарища в повозку.
– Тогда давайте поскорее. Мне пора возвращаться домой, а дорога неблизкая, – проворчал тот. Он торопился убраться подальше, пока этот чокнутый не передумал.
С большим трудом удалось им поднять Роберта. Эндрю повернул раненого на бок, укрыл его своим одеялом и принялся складывать плед Роберта – явное доказательство того, на чьей стороне он сражался. В темноте раздался стук копыт. Это старик умчался на его скакуне.
По дороге на них обрушился холодный ливень, и Эндрю пришлось стать под деревьями, чтобы хоть немного укрыться от дождя и дать отдых лошади. Однако спустя некоторое время ему стало ясно, что ливень кончится не скоро. Выбора у него не было – пришлось ехать дальше под дождем.
К полудню дорога превратилась в месиво, и повозка двигалась еле-еле. Эндрю, промокший до нитки, погонял лошадь. Пришлось пренебречь опасностью и накинуть поверх повозки плед Роберта, чтобы хоть немного уберечь от дождя раненого.
Наконец, уже на закате дня, Эндрю съехал с дороги, остановился под деревьями и выпряг бедную измученную клячу.
– Доставишь нас в Бэллантайн, старушка, и никогда уже тебе не придется работать, – пообещал он и похлопал ее по спине.
Эндрю знал, что горцы никогда не пускаются в путь, не запасшись овсом. Он обшарил карманы Роберта и нашел маленький мешочек. Смешав овес с соломой, Эндрю покормил усталое животное.
Потом он занялся своим родственником – быстро развел костер, чтобы просушить плед и одеял Роберта била дрожь. Эндрю наклонился над ним и положил руку ему на лоб. Керкленд пришел в себя. И первое, что он увидел, были карие глаза, с состраданием смотрящие на него, – те самые, которые преследовали его в снах и мечтах.
– Бет, любимая, дорогая, дорогая Бет. Это вы? – забормотал раненый.
Эндрю покачал головой:
– Я – Эндрю Скотт, лорд Керкленд. Брат Элизабет.
Роберт изо всех сил старался удержать затуманенное сознание и как следует рассмотреть двойника своей ненаглядной Бет. Сходство было невероятное – те же карие глаза, те же длинные густые ресницы! Но усы над полными губами неопровержимо свидетельствовали о том, что перед ним мужчина.
– Вы с Бет близнецы?
Эндрю усмехнулся. Даже улыбки у них одинаковые!
– Значит, я ваш пленник, сэр Эндрю?
– Я больше не служу в армии, – успокоил графа молодой человек. – Я нашел вас на поле боя. И теперь везу в Бэллантайн.
– Я никак не могу вспомнить, что же случилось. – Роберт провел рукой по лицу.
– Генерал Монтроз был разбит под Филипхоу, – объяснил Эндрю.
– А что сталось с ним самим? – Керкленд боялся услышать ответ.
– Насколько мне известно, ему удалось скрыться. И, заметив радость в глазах Роберта, молодой человек добавил:
– Но ирландский отряд полностью погиб.
– Все, до единого? – недоверчиво спросил Роберт.
Скотт только кивнул.
Теперь то, что Роберту представлялось мучительным сновидением, стало явью. Сбылись его худшие опасения.
– А полковник О'Кейн? Что сталось с полковником О'Кейном? – спросил он без всякой надежды.
Эндрю понимал, как тяжело терять друзей. Но война есть война. И нужно быть готовым ко всему.
– Мне очень жаль, Роберт. Я думаю, что вы уже знаете ответ.
Граф закрыл глаза.
– А Гордон? Вы знаете, какова судьба полковника Гордона?
– В плену.
Роберт опять впал в беспамятство. И в течение долгих часов он только что-то бормотал, звал Бет и просил о помощи.
Поздно вечером Эндрю Скотт, голодный и замерзший, забрался под повозку, чтобы укрыться от проливного дождя. Он думал о сестре, о ее муже. Как же они относятся друг к другу?
«Значит, Роберт Керкленд любит Бет, – думал Эндрю. Он совсем запутался. В бормотании горца то и дело слышались признания в любви к Элизабет. – В таком случае какие же они глупцы! Счастье – вот оно, перед ними, а они не хотят протянуть руку и взять его. А теперь, если Роберт умрет, чего они добились? Неужели Бет принесла в жертву своей гордости те последние минуты, что они провели вместе?»
