– Не обижайся, но я не думаю, что джентльмены глубокой ночью бродят под дверью дамы.
– Я не входил в ее комнату. Я просто проверял, где мисс Карвилл, чтобы она не сбежала через окно.
Дэниел усмехнулся и почесал нос.
– А как ты узнал, что я был в холле? Ты крепко спал. Я слышал твой храп.
– Додд узнал об этом от лакея, дежурившего в холле. Я дал им обоим по монете, чтобы приглядывали за твоей матушкой.
– Я тоже это сделал. Похоже, слуги в этом доме разбогатеют к нашему отъезду.
– Когда это будет? Я люблю твою матушку, ведь она моя тетя, но должен тебе сказать: все эти оперы, картинные галереи и уж тем более танцы не по мне. – Дэниел наклонился ближе к Рексу. – Она собирается отвезти Аманду в «Олмак».
Рекс скормил Верити вдруг ставший невкусным завтрак.
– Дьявол. Нужно скорее распутать эту историю, и не только потому, что день суда приближается. Скверно, что Мерчисон не сумел выяснить, где найти брата камердинера Холи.
– А если мы найдем камердинера и вытрясем информацию из него? О, я забыл, что мы теперь джентльмены.
– Ну, только наполовину, и не тогда, когда речь идет об «Олмаке». Мы его скоро найдем. Рано или поздно он выйдет из дома Джонстона.
Рекс послал к дому коммерсанта наблюдателя присматривать за стражниками, выслеживающими его самого. И послал еще одну записку в клуб «Макканз», сообщив последние результаты поисков.
К разочарованию Аманды, Брюссо так и не показался. Она, слава Богу, не знала, что замыслили кузены, но понимала, что подозреваемых нет, а время уходит.
Рекс пытался успокоить ее, ему не нравились тени у нее под глазами и то, что она едва притрагивается к пище. Они уже близки к развязке, поклялся он. Скоро они распутают все узлы и выяснят, что сэр Фредерик делал с деньгами. Скорее всего он обманывал соучастников, рассказывая о затонувшем пиратском судне, груженном золотом, которое можно поднять со дна океана. Кто-нибудь из обманутых, должно быть, убил его.
Но Рексу не давали покоя инициалы Н.Т. Советник приписал рядом с ними единственное имя – Найджел Терлоу. И только с ним одним из всех подозреваемых Рекс мог столкнуться в клубе или на светских увеселениях. Они с Дэниелом тщательно изучили банки в поисках лиц с такими же инициалами и просмотрели списки в Адмиралтействе.
Неудивительно, что сэр Найджел отказался разговаривать с ними, это само по себе о многом говорило.
На Рекса обрушилась еще большая беда. В Ройс-Хаус с визитом прибыл Чарльз Ашуэй. Бывший поклонник Аманды привез огромный букет, кучу извинений и свою сестру, дабы доказать, что он не думает дурно о прежней знакомой. Ведь ни один джентльмен никогда не представит свою родственницу особе легкого поведения, не так ли?
Рекс свирепо смотрел на него, отказываясь покидать комнату и дать негодяю возможность возобновить ухаживания. Как всегда ловко, леди Ройс отправила Рекса показать сестре гостя портретную галерею, пока она сама даст указания поварихе.
– Этот погиб в сражении, этот умер от чумы. Прапрадед подавился вишневой косточкой. Ваш брат, должно быть, уже собирается домой.
Ашуэй действительно готов был откланяться, опасаясь откровенной враждебности Рекса. Как только за Ашуэями закрылась дверь, Рекс потащил Аманду через заднюю дверь в сад, пока не вернулась графиня.
– Меня не волнует, что там прохладно. Я, кажется, целую вечность с вами не разговаривал.
Аманда, рассмеявшись, сняла с крючка накидку. Рекс нашел скамью, защищенную от ветра и любопытных взглядов. Сев рядом с Амандой, он обнял ее. На тот случай, если накидка недостаточно теплая, сказал он себе. Вздохнув, Аманда прижалась к его плечу. Скоро им стало так тепло, что жар мог растопить каменную скамью.
– Как я понимаю, вы не приняли его предложение? Для помолвленного он слишком быстро уехал.
Аманда снова вздохнула, когда Рекс поцеловал ее макушку, потом ухо.
– Он спросил, может ли он продолжить ухаживания, как только будут завершены формальности. Он очень симпатичный человек.
– Он олух. – Рекс поцеловал ее шею, лаская языком.
– У него приятная семья. – Аманда водила рукой по его груди.
– Сестра не умеет разговаривать. – Рекс погладил ее по спине.
Ее рука пробралась под сюртук и жилет, где можно было почувствовать, как бьется его сердце.
– Он предлагает безопасность, дом, семью.
Рекс убрал руку.
– Вы его любите?
– Нет, я его никогда не любила.
Он снова поднял руку, на этот раз чтобы коснуться ее груди над сердцем.
– Он не верил в вас, поэтому недостоин вашей привязанности. – Рекс думал о том, что его отец никогда не доверял его матери. – Напрасно вы надеетесь, что будете; в безопасности, он всегда будет сомневаться.
– Я знаю. Но и я буду всегда сомневаться в нем, поскольку он с готовностью поверил в худшее. Я не ждала любви, но надеялась на лояльность.
Рекс начал распускать шнуровку ее платья.
– Вы заслуживаете и того и другого. Он, по крайней мере, признавался вам в любви?
Аманда задохнулась, когда его рука коснулась ее кожи.
– Он никогда не употреблял это слово, но он никогда не произносил слово «убийство». А что он упоминал, так это бриллианты и то, что у них в семье ни одного нет. И что его сестер нужно представить при дворе, возможно, под покровительством леди Ройс.
– Нахал.
– Так заключаются браки в наши дни. – Аманда развязывала его галстук.
Рекс застыл.
– Брак будет заключен? Вы примете Ашуэя?
Руки Аманды тоже застыли, она заглянула ему в глаза.
– Я не могу вообразить любовь с ним. Как я могу позволить ему прикасаться ко мне, как это делали вы, целовать, как вы целовали?
Он накрыл ее губы поцелуем, это была не просто встреча губ. Когда Рекс снова смог дышать, он сказал:
– Хорошо. Мне пришлось бы убить его, если бы он попытался. Но…
Аманда вырвалась из его рук и плотнее запахнула накидку, спасаясь от внезапного холода.
– Но я знаю, что вы не сделаете мне предложение.
Рекс вскочил и принялся шагать перед скамейкой.
– Черт, какой я мерзавец! Моя мать права. – Он подумал, что уже привыкает называть так леди Ройс. – Я действительно собака на сене: отгоняю от вас других, когда сам не могу вас получить. Я не могу заставить себя держаться поодаль. Я пробовал. Я могу отличить правильное от дурного. Я знаю, что мы не должны делать этого!
– Я тоже это знаю. И я знаю, что мы не должны оставаться наедине, поскольку, несмотря на все добрые намерения, всегда будет происходить одно и то же.
