К нему шагал полицейский.
— Откуда ты взялся? Я думал, мы всех разогнали.
Роберт потер лицо руками. Мучительно хотелось пить.
— Я уснул. Послушайте, мне нужен телефон. Дело очень важное.
— Телефон есть в фургоне, но…
Роберт не стал ждать. Он увернулся от полицейского, пробежал к фургону, распахнул дверь и кинулся к столу. Мобильный номер Максела казался бесконечно длинным, наконец на другом конце линии послышался треск.
В дверях выросла темная фигура полицейского.
— Нельзя же…
— Да подождите! — Роберт отвернулся. — Максел? Максел!
Шум.
Плач. Плачет мама. Невнятные голоса, пронзительные, истерические. Голоса Дэна и Розы. Медсестры. Какая-то какофония звуков.
— Максел! Что случилось? Что у вас там происходит?
Голос крестного звучал хрипло.
— Роберт, она здесь. Она снова с нами.
— Вот это да… — Больше он ничего не мог сказать, в голове не осталось ни одной мысли. — Вот это да.
— Поговори с ней, — прорычал Максел.
В телефоне послышался треск. Дыхание, шорохи. Звуки беспокойного леса.
Потом — шепот Хлои:
— Роберт, это ты?
Он стиснул трубку так, что пальцы заныли.
— Хлоя, — еле слышно пролепетал он.
Ее голос был очень слаб. Кажется, она хотела его видеть.
— Где ты? — всхлипнула она. — Иди сюда.
Он сглотнул, выдавил улыбку.
— Это твой праздник, — прошептал он. — Только твой.
Всем вдруг захотелось поговорить с ним. Он должен немедленно взять такси и ехать сюда. Отец радостно гикал и нес всякую чушь, мать только всхлипывала. Наконец пробился голос Максела, хриплый и измученный:
— Она поспит еще несколько часов, но ты всё равно приезжай как можно скорее. Роберт, ты ей нужен. — Молчание. Потом: — Где Вязель?
Роберт провел рукой по лицу. Голова кружилась.
— Остался дома. — Потом спросил: — У нее на шее… есть что-нибудь?
Короткая пауза. Потом ответ:
— Нет. А что?
— Я… потом объясню. Когда приеду.
Максел, кажется, совсем потерял голову от радости.
— Жду не дождусь. Телефон отключился.
Роберт остановился на ступеньках фургона и увидел сквозь деревья солнце. Деревьев осталось совсем мало.
А за ними тянулись меловые холмы, зеленые и ровные, на их склонах паслись овцы. Полисмен недовольно хмурился.
— Иди-ка ты, малый, домой, пока я не рассердился.
— Иду, иду.
Он подошел к воротам и оглянулся.
В низине, за порушенной оградой, безмолвно и отрешенно стоял Даркхендж. Но неподвижным он не был. Его очертания шевелились, расплывались, и в первый миг Роберт подумал, что его подводят усталые глаза. Потом шевеление стало отчетливее, и он различил кишащие полчища жуков, мелких древоточцев. Они тысячами выползали из-под земли, поблескивая на солнце твердыми черными надкрыльями.
Потусторонний мир послал своих гонцов уничтожить кромлех.
Никто не успел понять, что произошло. В мгновение ока деревянные столбы были сожраны до самой земли.
Роберт устало улыбнулся. Когда-нибудь он нарисует этот кромлех. Больше никто не сумеет этого сделать.
А историю о нем пусть напишет Хлоя.
Примечание автора
Историю Талиесина и Керидвен можно найти в книге «Мабиногион» издания леди Шарлотты Гест. Тех, кто желает побольше узнать о поэме «Битва деревьев», о мешке из журавлиной кожи и о древесном алфавите, я отсылаю к красочному и развернутому труду Роберта Грейва «The White Goddess: A Historical Grammar of Poetic Mythi» (Faber, 1961) и увлекательной книге Джона Мэттью «Taliesin: The Last Celtic Shaman» (Aquarian Press, 1991). Я премногим обязана обоим этим авторам.
