Однако констебль, ответивший на ее звонок, не разделил ее волнения.
— Сержант Питерс уехал за город, мисс.
— Когда он вернется?
— Утром, мисс. Сейчас, знаете ли, уже почти полночь.
— Да, я знаю. Простите, но в деле Виллетта вскрылось одно важное обстоятельство.
— Виллетта? Это того, который покончил жизнь самоубийством? Ну, ну, какая у вас имеется информация?
— Мне только что звонила секретарша мистера Виллетта. Она вернулась после отдыха за границей и прочла в газете о смерти Арманда Виллетта. Она говорит, у него был партнер.
— Вы записали ее имя и адрес, мисс? — услышала она убийственно прозаический голос.
— Нет, не ее адрес. Извините. Но она сообщила мне об этом самом партнере, Джордже Брауне. Она говорит, он живет около деревни Мостон в графстве Суррей.
— Мостон в Суррее. Джордж Браун. Так, записал. Утром сообщу сержанту. Вообще-то вам следовало записать адрес молодой дамы.
— А утром, вы считаете, не слишком поздно? — вскричала Лидия, одержимая ощущением необходимости безотлагательных действий.
— Дома никуда не убегают. Мы можем взглянуть на этот дом завтра, если сержант сочтет это важным, тогда и поговорим с мистером Брауном.
«Но они не смогут поговорить с мистером Брауном», — безнадежно думала Лидия. Теперь она была почти уверена, что знает истинную правду. Но попытаться убедить этого констебля, не признающего ничего, кроме фактов, поверить ее фантастической интуитивной догадке — затея безнадежная.
На это был способен только один человек.
Она лихорадочно набрала его номер.
— Филип! Вы не спите? Это страшно важно.
Он мигом очнулся. Она почти зрительно представляла себе, как это происходит.
— Аврора! — крикнул он.
— Не знаю. Возможно. Вы можете достать машину?
— Конечно, достану. Даже если придется ее украсть. Что случилось? Впрочем, нет, расскажете, когда приеду.
Его отклик должен был, конечно, внушить полное удовлетворение. Правда, ей пришлось подавить в себе ревнивую боль от сознания, что он так неимоверно спешит из-за Авроры. Но сейчас не время было думать о себе.
Он прибыл невероятно скоро и с грохотом взбежал по лестнице, не заботясь о производимом шуме.
— Мостон в Суррее. Нет, я не знаю, где это, но мы найдем. А кто там находится?
— Должен быть партнер Арманда, Джордж Браун. А если не он, то по крайней мере его жена.
— А она не будет против того, что мы заявимся к ней в такую рань? Впрочем, нам-то что до этого? Поехали?
— Послушайте, что это вы замышляете? — требовательным тоном вопросила Джун Берч, высунув из-за двери своей квартиры голову с торчащими бигуди. — Сбегаете?
— Не сегодня. Завтра, — бросил через плечо Филип. — Извините, Джун. Увидимся, когда вернемся.
Лидия уселась в машине рядом с ним. Он нажал на стартер, и машина двинулась в путь.
— Ну, а теперь расскажите мне, — попросил он, — каким образом вы узнали о Джордже Брауне и где он находится.
— Я думаю, — очень медленно произнесла Лидия, — в настоящий момент он готовится стать главным свидетелем на предварительном следствии по делу о его собственной смерти.
В конечном итоге они все-таки сбились с пути. Они находились в глубине сельской местности, и все вокруг было объято сном. Последним человеком, у которого они спрашивали дорогу, был носильщик на железнодорожной станции. После этого все дома, которые они проезжали, были погружены во тьму, а дорога была совершенно пустынна.
— Сейчас три часа, — сказал Филип, остановив машину, — Я думаю, лучше подождать, пока рассветет. Вы устали?
— До смерти.
— Положите мне голову на плечо.
Лидия послушалась, опустив тяжелые веки.
— Вероятно, этот констебль все-таки был прав, — пробормотала она. — А вы можете заснуть, Филип?
— Я просто выкурю сигарету.
— Надеюсь, мы не слишком далеко от мистера… то есть, я хочу сказать, миссис Браун. Но если предположить, что ее муж в последнее время не бывал дома, почему ее это не встревожило?
— Мы это узнаем на рассвете. А сейчас спите.
«Обязательно засну, — с чувством глубочайшего удовлетворения подумала она. — Ведь это, может быть, первый и последний раз, когда моя голова будет покоиться на его плече».
Ей показалось, что очень скоро после этого Филип объявил:
— Рассветает. Кто-нибудь появится. Давайте двинемся.
Он был охвачен нетерпением и спешил продолжить путь.
Кратковременные чары темноты рассеялись. Лидия пыталась кое-как пригладить волосы. Ей казалось, будто сердце ее камнем лежит где-то на дне грудной клетки.
— Где мы сейчас?
— Сейчас спросим в первом же доме. Должен быть примерно там, где следует. Тот носильщик сказал, что до деревни всего несколько миль.
Первый дом оказался домом фермера. Дородный старый человек гремел молочными ведрами на бетонной полоске позади дома.
Он представился как местный поставщик молока и сказал, что, конечно, знает Джорджа Брауна. Но навещать их нет смысла, потому что дома никого нет. Уже несколько дней нет. Он перестал бы оставлять молоко, если бы его предупредили, но до вчерашнего вечера никто его об этом не просил.
— А вчера кто просил? — напряженным тоном спросил Филип.
— Какая-то молодая дама, сэр. Сказала, что она его секретарь, звонит из Лондона. Конечно, если хотите, отправляйтесь туда, но вы никого дома не застанете.
Филип вернулся в машину.
— Еще пара миль, — сообщил он Лидии. — Дома никого нет, но мы все равно посмотрим. Возможно, тот, кто там находится, просто не любит молоко.
Дом — двухэтажное старинное здание — располагался в саду, за высокой живой изгородью. Он был довольно основательно изолирован от окружающей местности: позади него тянулись до самой реки поля, а за рекой проходила железная дорога. Мистер Джордж Браун, по-видимому, любил тихую сельскую жизнь, предпочитая не иметь в непосредственной близости никаких соседей. В этом отношении — хотя и в более скромном масштабе — он напоминал своего хозяина, Арманда Виллетта.
Сходство между двумя домами и привычками их хозяев этим не исчерпывалось: дом Брауна, так же как и «Гринхилл», казался молчаливым, брошенным. Конечно, был еще очень ранний утренний час, и трудно было бы ожидать, чтобы окна были распахнуты настежь, а внутри шевелились люди. Но нее окна нижнего этажа были задернуты шторами, и еще до того, как они подошли к парадному, Лидия прониклась твердой уверенностью, что на их стук никто не отзовется.
— Если кто-нибудь есть дома, час для визитеров очень необычный, — пробормотала она.
