— Ты будешь смеяться, но эту дверь я не открывала года два. Когда убираю, форточку открою, и все. К тому же зимой эта комната самая холодная. Так что через месяц-другой ты бы здесь замерз. В этом году надо было покрасить рамы, но мне ничего не хотелось.
— Ты хочешь сказать, что здесь можно замерзнуть даже вдвоем?
— Насчет вдвоем — не знаю. Говорю же, здесь еще никто не спал.
— Неужели тебя не тянет попробовать… поспать в ней? Не бойся, если станешь замерзать, я тебя обниму и согрею. — Заметив, что Наташа невольно напряглась, он замахал руками: — Я имею в виду чисто дружеские объятия. Просто-таки братские.
Он открыл дверь в лоджию, и оттуда сразу потянуло холодом.
— Э нет, так не пойдет. Погоди, Наташа, я сбегаю вниз за нашими куртками, да и сигареты у меня крепкие. Где ты прячешь свои?
— Давай вместе сходим, ты не найдешь, а заодно я посмотрю, как там дети, все-таки я уходила, когда они еще не спали… Честно говоря, покуривать я стала недавно, а раньше… Раньше мне и в голову не приходило.
— Человек о дурном не помышляет, когда в семье все хорошо, — философски заметил Марат.
— Что же ты сам не избавишься от дурного?
— Избавлюсь непременно, — сказал, как поклялся, Марат, — вот женюсь и тут же брошу курить. Даю слово.
Наташа потихоньку вошла в комнату — дети уже спали, но в одной, той самой большой, кровати. Причем Света спала на спине, покровительственно обнимая Рому правой рукой, в то время как тот, скукожившись, уткнулся ей в плечо, будто потерявшийся щенок.
Наташа укрыла их, потом заглянула в каморку, где стоял отопительный котел, задала автомату температуру повыше — пусть лучше будет жарче, чем холоднее. По крайней мере сегодня, когда дети, не привычные спать вместе, могут попросту сбросить одеяло…
— Ну что там, все в порядке? — спросил Марат, стоя у форточки и пуская в нее сигаретный дым, когда Наташа вернулась.
— Понимаешь, они спят вместе. В одной кровати. Не знаю, как ты к этому отнесешься…
— Нормально отнесусь, — откликнулся он, — они же еще маленькие. Спят вместе, как котята или собачата…
— Щенки.
— Именно щенки. В таком возрасте даже кошки с собаками могут спать вместе. Без различия не только по половым признакам, но даже и по семействам… Или как там это называется.
— А ты умный, — сказала Наташа без улыбки.
— Самородок, — в том же тоне ответил он. И подал ей куртку. — Давай одевайся, не знаю, как тебе, а мне нужно охладиться.
Они опять поднялись на второй этаж и вышли в лоджию.
— Знаешь, я подумала, что Фокин мог бы залезть сюда, если бы захотел.
— Я об этом же подумал, — усмехнулся он и показал ей пистолет. — Опять придется стрелять, если ему нравится дышать газом.
Он подошел к перилам и свесил голову вниз.
— Лезть не очень легко. Можно и шею свернуть. И для чего?
— Например, отомстить, — сказала она тихо.
— Тебе? Но за что?
— За предательство. Он почему-то считает, что имеет право от меня что-то требовать.
— Может, ты дала ему повод? — сказал он жестко, так что Наташа удивленно взглянула на него.
— Повод — это что-то пообещала?
— Прости. Но я, кажется, ревную. Хотя вроде никакого права не имею. Трудно говорить о праве там, где в ход идут эмоции… Ты хотела меня о чем-то спросить.
Он заметил, как Наташа шевельнула губами, но в последний момент передумала задавать свой вопрос. После него трудно будет делать вид, что ей все равно.
— Давай-давай, спрашивай, — поторопил он, — обещаю не воспринимать твои слова как повод к чему-то там.
— Хотела спросить, — ей в момент стало жарко, — почему именно я? Разве у нас мало женщин? Гораздо моложе и красивее. Тех, что в отличие от меня смогут тебе родить кучу детей.
— А Светку воспитать сможешь?
— Марат, ну я же серьезно!
— И я серьезно. И какое мне дело до других, если мне нравишься ты… Нашла чего спросить — «почему»! Как объяснить, что других красивых женщин я воспринимаю только внешне, а к сердцу они не припадают, как говорила моя мама… Если хочешь знать, я, когда в первый раз привел Светку в садик, сразу обратил на тебя внимание. Подумал: такая женщина не может быть свободной. Наверное, у нее есть муж, который держит ее мертвой хваткой.
— А потом разузнал, что ничего подобного… — поддела она его.
— И что в этом плохого? Как еще можно узнать о женщине, не разузнавая? Запросить в милиции дело? Так ты вроде не привлекалась…
— А ты за что привлекался?
— Одного козла отметелил так, что руку ему сломал и челюсть.
— За что?
— За дело, — ответил Марат коротко. — А потом еще мне сказали, что ты в институте учишься. Вот, думаю, молодчина, руки не опустила, на весь мир не обозлилась…
Наташа засмеялась:
— Мне осталось только на весь мир обозлиться.
— А что, у меня бухгалтер работала. И вот ее тоже бросил муж…
Наташу резануло слово «бросил», но против правды не попрешь — бросил, как это ни называй.
— …И она превратилась в злобную, неопрятную мегеру. Так что в конце концов ее мужа все стали оправдывать: мол, и правильно сделал, что ушел, с такой крысой жить кому захочется. Вот вы с ней ровесницы, а она по сравнению с тобой старуха, да и только.
«А он не слишком добрый, — подумала Наташа о Марате, — вон как лупит меня по физиономии, не жалеет. Нарочно хочет разозлить или считает, что это подбодрит меня… Ну да, думает, что я до сих пор тоскую по мужу… А я тоскую?»
Она тосковала по прежней размеренной жизни, но с некоторых пор как-то отстраненно. Например, когда надо было решать хозяйственные дела или в доме что-то ломалось и она вынуждена была искать мастера, в то время как прежде такими вопросами обычно занимался муж. Она не слишком уютно чувствовала себя без семьи. И в этом не было ничего удивительного. Многим женщинам в одиночестве неуютно… И все равно своего мужа она ни в чем не обвиняла. И вообще, что значит бросил? Встретил другую женщину! Разве так не бывает? Да сплошь и рядом!
Она вдруг призналась Марату:
— Представь, Фокин предлагал мне скооперироваться и отомстить моему бывшему мужу.
— А ты? — Он искоса взглянул на нее.
— А я отказалась. За что мстить? За то, что ему с другой женщиной жить лучше? Наверное, мы просто не были половинками.
— Ты еще и романтик. Про половинки рассуждаешь. Красивая сказка. Или ты так не считаешь? Думаешь, у тебя таки есть половинка?
— Есть, наверное, — задумчиво сказала Наташа. — Если, конечно, этот человек не погиб в какой-нибудь горячей точке, в автомобильной аварии или в драке.
