– Ты позволила себе связаться с ним, а у него на уме только твой банковский счет.
– Он охраняет меня от Троя. Вот и все, – отрезала она.
– Не лги мне. Вас, черт возьми, связывает нечто гораздо большее. Он сам так сказал.
– Он ошибся.
– Я нанял его, чтобы защитить тебя, а теперь нам нужно нанимать кого-то еще, чтобы уберечь тебя от него. – Отец сокрушенно покачал головой. – Я сам позабочусь, чтобы ты была в безопасности в Санта-Фе.
– Не тревожься. Со мной будет Хантер, – сказала она. – В качестве телохранителя. А если ты беспокоишься о драгоценных деньгах Холлоуэев, то перестань давать их Трою. Пока ты его подкармливаешь, он будет без конца приходить и скрестись под твоей дверью.
Ее упрямое нежелание обсуждать далее вопрос о Хантере возмутило Аллена, но Дженни не стала слушать его напыщенные тирады. Она холодно обняла отца на прощание, а он обменялся рукопожатием с Роули, который держался весьма независимо. Она была рада, когда закончился обед, и они могли уехать из его претенциозной резиденции Ривер-Оукс. По дороге домой она посматривала вокруг, не покажется ли где-нибудь джип Хантера, но его не было. Уже находясь дома, она некоторое время спустя выглянула сквозь приоткрытые шторы в спальне и, к большому облегчению, увидела его машину, припаркованную неподалеку на улице.
Она трогательно распрощалась со всеми в «Риккардо». Альберто, поняв, наконец, что его «доченьки» больше не будет с ним рядом, был безутешен. Он отпустил ее, добавив к последней зарплате такие премиальные, что у нее дух захватило. Она сразу же принялась планировать кое-какие дополнительные усовершенствования в «Джениве».
Самым тяжелым было прощание с Фергюссонами. Брендон был просто потрясен, а близнецы, воспользовавшись тем, что на них не обращают внимания, подрались. Джэнис обняла ее, умоляя не давать себя в обиду, если вдруг на горизонте появится Трой.
Вечером Джэнис зашла к ней, чтобы выпить по стаканчику вина и попрощаться окончательно. Она кое-что предложила Дженни в качестве сюрприза для Роули. Дженни не могла от этого отказаться, и две подружки выпили за крепкую дружбу и пообещали не терять друг друга из виду. Свернув на дорожку, ведущую к ее новому жилью, Дженни улыбалась, радуясь жизни. Она освободилась от Троя, хотя бы временно, и была независима от своего отца.
Роули открыл один глаз и, делая вид, что ему все ужасно наскучило, спросил:
– Это здесь?
– Да.
Она не собиралась потакать его детским капризам и, выскочив из машины, выгрузила первую коробку. Большая часть их пожитков должна была прибыть грузовиком в середине следующей недели, но самые ценные для нее вещи она привезла с собой: картины, сувениры, личные бумаги. Это кое о чем напомнило ей…
– В следующий раз, когда позвонит Трой, напомни ему, чтобы он вернул твой паспорт.
– Да знаю, знаю. Ты уже тысячу раз об этом говорила.
Дженни воздержалась от резкого замечания. Она вытащила ключи и открыла дверь. Роули хотелось ссориться с ней из-за Троя, но она решила не обращать на него внимания в надежде, что он в конце концов поймет, что этим ничего не добьется.
В квартире, которой давно не пользовались, пахло пылью. Дженни подошла к стеклянной двери, немного приоткрыла ее и раздвинула шторы. Мебели у них не было, поэтому сидеть можно было либо на перевернутой решетке газового камина, либо на полу. Дженни не забыла захватить с собой телефонный аппарат и, включив его, позвонила Глории в ресторан.
– Хорошо, что ты приехала. Они тут снова красят, – узнав голос Дженни, сразу же пожаловалась Глория. – Приходи и посмотри сама.
Глория не любила лишних разговоров.
– Я иду в «Джениву», – сказала Дженни, закидывая на плечо ремешок сумки. – Не хочешь со мной?
– Нет.
Сын выглядел таким несчастным, что она подумала, уж не остаться ли ей. В школе уже возобновились занятия после весенних каникул, но у них впереди были еще суббота и воскресенье. «Интересно, чем будет заниматься Хантер, кроме моей охраны?» – подумалось ей. Она постаралась сразу же выбросить эту мысль из головы. Нельзя сейчас думать о нем в этом аспекте. Слишком все усложнилось. Может быть, потом, но только не сейчас.
Ресторан «Дженива» был расположен в переулке, выходящем на Каньон-роуд. Когда-то здесь находилась художественная галерея, потом было кафе, затем владелец прикупил смежное помещение и добавил завтраки и обеды. После грязного развода ресторан продали, и помещение пустовало в течение почти года, пока конфликтующие стороны спорили по поводу аренды. Когда эти препятствия были наконец устранены, Дженни смогла подписать новый договор об аренде и приступить к перестройке и модернизации.
Она не была здесь почти два месяца и, увидев, как все изменилось, замерла в изумлении. Ресторан и впрямь был почти готов. И сейчас, наблюдая за тем, как маляры покрывают стены вторым слоем краски темно-горчичного цвета, она уловила аппетитный аромат, смешанный с запахом краски.
В кухне Глория стояла, не сводя глаз с маленького тщедушного человечка, который обжаривал на сковороде перец для соуса «Чиполте». Аборигены Санта-Фе обычно утверждали, что чили – это основа основ кулинарии, и Глория верила этому всем сердцем. Все блюда приправлялись той или иной разновидностью чили – от огненно-жгучего, словно ракетное топливо, до изысканного неострого. Соус «Чиполте» она приготавливала из обжаренного до коричневого цвета огненного «Джалапеньо». В процессе приготовления его жгучесть исчезала, а оставался привкус, который, по мнению Глории, просто райское блаженство. Это было и впрямь изумительно, и один только аромат этого блюда, пусть даже подпорченный запахом краски, вызывал у Дженни слюноотделение.
– Должно быть, я проголодалась, – сказала она своей поварихе.
Глория, сложив руки под впечатляющим бюстом и сжав губы, сердито смотрела на младшего повара, поблескивая карими глазами. Волосы ее были стянуты на затылке в тугой пучок. Возраст Глории невозможно было определить – можно дать и тридцать, и все пятьдесят. При своей внешности она смотрелась бы величественно на любой кухне. И если бы Дженни пришлось выбирать между ее негодованием и возмущением Альберто, она бы, несомненно, предпочла нажечь на свою голову гнев Альберто.
– Мы отстаем, – сердито заявила Глория, причем Дженни не поняла, имеет она в виду строительство или приготовление блюд.
Когда Глория отвернулась, повар одарил Дженни робкой улыбкой.
– Он говорит только по-испански, – остановила ее Глория, когда Дженни хотела сказать ему что-то в ответ. – Но повар он не такой уж плохой.
Это была высокая оценка.
– Может быть, ты скажешь это ему? – посоветовала Дженни.
– Он знает, что я думаю. – Она кивком указала на помещение обеденного зала, где малярные работы были завершены. – Я на них наорала. Они двигались медленнее улиток.
