Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 108
— Даю вам слово! Я напишу статью об этом сразу по возвращении.
Когда с тарелок исчезли последние крошки первой порции линцерторте, Альфред обратился к Фридриху:
— Так, значит, вы уже закончили свое обучение?
— Да, по большей части моя формальная подготовка завершена. Но психиатрия — очень специфическое поле деятельности, поскольку, в отличие от любой другой сферы медицины, обучение в ней никогда не заканчивается. Наш главнейший врачебный инструмент — мы сами, а работа по самопознанию не имеет конца. Я все еще учусь. Если вы заметите во мне нечто такое, что поможет мне больше узнать о самом себе, пожалуйста, указывайте на это без колебаний.
— Я даже представить себе не могу, что бы это могло быть. Что я мог бы увидеть? И как вам об этом сказать?
— Все, что заметите. Возможно, вы в какой-то момент обратите внимание на то, что я странно на вас смотрю или перебиваю вас, или использую неподходящее к случаю слово. Может быть, я неверно вас пойму, задам неловкий или раздражающий вопрос… все, что угодно. И я говорю серьезно, Альфред. Мне нужно это слышать!
Альфред потерял дар речи — и почти утратил равновесие. Ну вот, это опять случилось! Он снова вошел в странный мир Фридриха, где правили радикально иные правила беседы — в мир, с которым он не сталкивался больше нигде.
— Итак, — продолжал Фридрих, — вы сказали, что побывали в Амстердаме и должны были возвращаться в Мюнхен. Но ведь Берлин вам не по дороге?..
Сунув руку в карман пальто, Альфред вытащил оттуда «Богословско-политический трактат» Спинозы.
— Долгая дорога в поезде отлично подходила для того, чтобы прочесть вот это, — он протянул книгу Фридриху. — Там я его и закончил. Вы были правы, предложив мне начать с этой книги.
— Я впечатлен, Альфред. Вы действительно преданный своему делу ученый. Таких, как вы, очень мало. Если не считать профессиональных философов, очень немногие люди читают Спинозу после того, как закончат университет. Я вполне мог бы подумать, что к нынешнему моменту, учитывая вашу новую профессию и взрывные события в Европе, вы совершенно забыли о старине Бенто. Скажите мне, что вы думаете об этой книге?
— Ясно, смело, интеллектуально. Это уничтожающая критика иудаизма и христианства — или, как говорит мой друг Гитлер, «всего религиозного мошенничества». Однако мне кажутся сомнительными политические взгляды Спинозы. В своей поддержке демократии и индивидуальной свободы он совершенно наивен. Поглядите только, к чему эти идеи привели сегодняшнюю Германию! Он, похоже, едва ли не ратует за американскую систему управления, а мы все понимаем, к чему идет Америка — к катастрофе непрерывной метисации!
Альфред умолк, и оба съели еще по куску торта — истинная роскошь по тогдашним временам.
— Но теперь расскажите мне побольше об «Этике», — продолжал он. — Ведь именно эта книга принесла Гете такую умиротворенность и ясность — книга, которую он целый год таскал в кармане. Помните, вы предложили быть моим проводником, научить меня читать ее?
— Помню — и предложение остается в силе. Я только надеюсь, что у меня хватит сил потянуть это дело, поскольку в последнее время весь мой душевный мир заполоняют большие и малые мысли о моей профессии. Я не думал о Спинозе с тех пор, как мы беседовали в прошлый раз… С чего бы начать? — Фридрих прикрыл глаза. — Я переношусь в прошлое, в дни учебы в университете, и слушаю лекции моего профессора философии. Помню, он говорил, что Спиноза — выдающаяся фигура в интеллектуальной истории. Что он был одиночкой, изгнанным евреями отшельником, чьи книги были запрещены христианами, — человек, который изменил мир. Профессор утверждал, что Спиноза был первооткрывателем современной эпохи, что просвещение и подъем естественных наук — все это началось с него. Некоторые считают Спинозу первым представителем западной культуры, который осмелился открыто жить, не принадлежа ни к какой религии… Помню, как ваш отец публично поносил церковь. Эйген рассказывал мне, что он отказывался заходить в храм, даже на Пасху или Рождество. Верно?
Фридрих взглянул в глаза Альфреду, и тот подтвердил:
— Верно.
— Так что неким, весьма реальным, образом ваш отец был в долгу перед Спинозой. До Спинозы такая открытая оппозиция религии была немыслима. И вы весьма проницательно отметили его роль во взлете демократии в Америке. Американская Декларация независимости была вдохновлена идеями британского философа Джона Лок- ка, который, в свою очередь, был вдохновлен Спинозой… Так, что же еще? Ага! Помню, мой профессор философии особенно подчеркивал приверженность Спинозы к имманентному. Вы понимаете, что я под этим имею в виду?
Альфред ответил неуверенным взглядом и сделал туманный жест руками.
— Имманентное — противоположность тренсцендентному. Это понятие относится к представлению о том, что эта земная жизнь — все, что у нас есть, что законы природы повелевают всем, и что Бог полностью эквивалентен природе. Отрицание Спинозой загробной жизни имело колоссальную важность для последующей философии, ибо оно означало, что всякая этика, все кодексы жизненных ценностей и поведения должны начинаться с этого мира и этого существования. — Фридрих сделал паузу. — Вот почти все, что приходит мне в голову… Ах, да, еще одно, последнее. Мой профессор утверждал, что Спиноза был величайшим интеллектуалом, когда-либо ходившим по земле.
— Я вполне понимаю это утверждение. Соглашаться с ним или нет, но он явно обладал блестящим умом. Я уверен, что Гете и Гегель и все наши великие мыслители понимали это.
И все же, как могли такие мысли исходить от еврея, хотел было сказать Альфред, но удержался. Возможно, оба они старались избегать темы, которая посеяла враждебность в их прошлую встречу.
— Итак, Альфред, вы по-прежнему носите с собой свой экземпляр «Этики»?
В этот момент повар подошел к их столу и принялся наливать им чай.
— Мы вас задерживаем, да? — спросил Фридрих, оглядевшись и обнаружив, что они с Альфредом — единственные посетители, оставшиеся в столовой.
— Нет-нет, доктор Пфистер! У меня еще полно дел. Я буду здесь еще пару часов.
Когда повар отошел, Альфред проговорил:
— Да, я по-прежнему храню свою «Этику», но не открывал ее несколько лет.
Подув на чай и отпив глоток, Фридрих поднял глаза на Альфреда.
— Думаю, пришло время начать ее читать. Это трудное чтение. Я прошел годичный курс, посвященный ее изучению, и зачастую бывало, что в классе мы часами обсуждали одну-единственную страницу. Мой вам совет: продвигайтесь медленно. Эта книга невыразимо богата и затрагивает почти все важные аспекты философии — добродетель, свободу и предопределенность, природу Бога, добро и зло, личностную идентичность, взаимосвязь души и тела. Вероятно, только платоновское «Государство» обладает таким же широким подходом.
Фридрих снова окинул взглядом пустую столовую.
— Несмотря на вежливые возражения герра Штайнера, боюсь, мы его все же задерживаем. Пойдемте ко мне в комнату, там я смогу оживить свою память, наскоро просмотрев заметки о Спинозе, а заодно и дам вам адрес Эйгена.
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 108
