— Аксель? — вдруг говорит она, не открывая глаз.
— Я здесь!
— Я потеряла сознание?
— Да. Из-за порезанного пальца. Из него вытекла капля крови.
— Как глупо.
— Неважно. Надеюсь, это у тебя не семейная слабость?
— Что?
— Пустяки, я имею в виду, что у тебя оба родителя врачи.
Она прыскает.
— Нет, это детская травма. Смешно не выносить вида крови. Вообще-то я не неженка.
— Не говори так много. Тебе нужно набраться сил.
— У меня все еще шумит в голове. Я это ненавижу. Я хочу сказать: ненавижу падать в обморок. Последний раз это случилось со мной на полигоне.
— Наверное, тебе следует больше есть?
— Ты тоже так считаешь? Ты имеешь в виду салат, что стоит на кухне?
— Нет, разумеется. Вообще есть, не только салат.
— Мы можем спуститься вниз.
— Тебе лучше остаться здесь.
— Мне здесь хорошо. У тебя такое удобное плечо.
— Что еще я могу для тебя сделать?
Мы лежим неподвижно. Мне так покойно. Я вдруг чувствую себя намного старше ее. Она словно ребенок в моих руках. Я осторожно, без всякой задней мысли, целую ее в щеку. Скорее, чтобы утешить.
— Хочешь меня? — спрашивает она.
Мои губы прижаты к ее щеке.
— Ты это не серьезно, — шепчу я.
— Почему? — Она поворачивается ко мне. Глаза ее слишком близко от моего лица. — Я всегда говорю только серьезно.
Я немею, не знаю, что на это ответить.
— По крайней мере, можешь продолжать целовать меня в щеку, — говорит она.
— Прекрати!
Я целую ее, не уверенный, что слух меня не подвел. Но мне не хочется думать слишком долго. Неожиданно наши губы встречаются. Я целую Аню Скууг! И чувствую, что она хочет меня. Что она говорила об этом вовсе не из вежливости.
Я закрываю глаза. Я видел ее в мечтах. Это были ночные видения. И видения, которые приходили ко мне в ольшанике.
— Я люблю тебя, — говорю я и целую ее в губы.
— Не говори так, — дружески просит она.
Не знаю, что и думать. Кажется, будто она на что-то решилась. Неужели я сейчас действительно это испытаю? Но тело, о котором я мечтал столько лет, — только кожа да кости. Раздеть ее кажется мне немыслимым. К тому же я никогда еще не раздевал женщину.
— Ты можешь делать со мной все, что захочешь, — говорит она.
Она лежит совершенно неподвижно. Остальное за мной.
Я не могу удержаться.
Я занимаюсь любовью с Аней Скууг. Не думал, что это когда-нибудь случится. Так быстро, сладко и больно. Она не выказывает никаких чувств, но ее тело имеет опыт, которого у меня нет. Эти короткие толчки, ритм, с которым она принимает меня. Под кожей я ощущаю ее кости.
— Когда мне отпустить тебя? — спрашиваю я.
— Меня вообще не надо отпускать. Продолжай.
Ее тело нетерпеливо, как будто она хочет, чтобы все было уже позади. Я больше не сдерживаюсь.
Все. Я осторожно отпускаю ее, боясь как-нибудь ей навредить, чуть ли не с надеждой, что она этого не заметит.
Но она замечает.
— Было прекрасно, — говорит она.
— Хорошо? Тебе было хорошо? — Я опустошен, и мне неловко.
— Достаточно хорошо, — отвечает она. — Не думай об этом.
— Это у меня первый раз, — признаюсь я.
— У меня тоже.
— А Катрине?
— Это совсем другое. Прошу тебя, не надо об этом.
Мы молчим, тесно прижавшись друг к другу.
— Да, мне было хорошо, — вдруг говорит она.
— Но разве это не опасно?
— Ты имеешь в виду опасность забеременеть? Нет, к счастью, мои родители врачи.
— Правда, ведь твоя мама гинеколог, — вспоминаю я, чувствуя себя дураком.
— Нет, это папа.
— Что папа?
— Это он позаботился, чтобы я не забеременела слишком рано.
— И что он сделал?
Она не отвечает. А я не смею спрашивать. Только представляю себе. Маточное кольцо. Спираль. Ловкие профессиональные руки.
— Не будем об этом говорить, — просит она. — Мне было хорошо. И этого хватит. На сегодня. Не воображай себе никаких глупостей. Мы больше не будем вместе. Во всяком случае, еще очень долго. Сначала Равель. Я не должна рассеиваться. Сосредоточенность для меня все. Ты понимаешь?
Я быстро целую ее в щеку.
— Конечно, понимаю.
— Может, хочешь теперь попробовать мой салат?
Но я замечаю, как у меня поднимается тошнота.
— Нет, спасибо. Я не могу сейчас думать о еде.
— Как хочешь, — говорит она. Ее глаза глядят в потолок.
Мы лежим рядом друг с другом.
Я пережил больше, чем мог мечтать.
И все-таки мне грустно.
Обратно на Мелумвейен
Было уже далеко за полночь, когда я не спеша поднимался по свежему снегу с Эльвефарет к своему дому. Мне не встретился ни один прохожий. Только мои собственные следы.
Что произошло? У меня чувство, как будто я кого-то предал. Но разве я предал Аню? Это должно было произойти не так. Все изменилось, и страна, которую я хотел завоевать и завоевал, оказалась без будущего.
В страхе я открываю дверь своего дома. Надеюсь, что отец и Катрине уже спят, но слышу тихий голос отца, говорящего по телефону у себя в спальне, и вижу в дверную щель, что у Катрине еще горит свет. Услышав, что я пришел, она тут же выходит и стоит, покачиваясь, глаза у нее как два стеклянных шара.
— И как тебе было с ней?
— Могло быть лучше.
— Охотно верю. Но играла она прекрасно, да?
— Не сомневайся. Это будет сенсация года.
— В прошлом году ее выступление тоже было сенсацией. А что между вами?
Не знаю, что ей на это ответить. Что именно она хочет услышать?
— Она слишком худая, — говорю я.
— И это все?
— Да. И я не понимаю, как ты раньше этого не заметила.
Катрине фыркает.
— С чего это ты вдруг забеспокоился о ней? У нее такой тип. Это временно. Ее ждет важный концерт.
— Вот поэтому я и беспокоюсь.
— Аня не такая, как ты думаешь. Аня справится. Она всегда со всем справится. Нам обоим гораздо хуже.
Встреча с Марианне Скууг
