Илья молча подхватил ее на руки, понес к кровати, и она заснула у него на руках. Мгновение он колебался: раздеть ее или оставить как есть и просто укрыть одеялом, но решил, что спать в джинсах неудобно, и осторожно стянул их с девушки.
— Угу, — проворчала она, замоталась в одеяло и снова провалилась в сон.
Илья вернулся на кухню, едва не свалил по дороге свой скутер, занимавший половину коридора, убрал на столе, немного посидел, бездумно рассматривая чужое жилище, и вернулся к Женьке, уставший не меньше нее.
И несмотря на все его мечты-фантазии-воспоминания в течение сегодняшнего дня, Илье невероятно хорошо было просто уснуть рядом с ней под одним одеялом. А дальше уж что будет, то и будет.
47
Амалия поднялась в квартиру. Сильва коснулась боком ее ног еще в темном коридорчике.
— Извини, задержалась я, сейчас, сейчас покормлю! — И они двинулись к кухне.
Она выдавила в мисочку кошачий корм и заменила воду в поллитровой банке, из которой Сильва забавно хлебала ее, подцепляя языком, как ложкой.
«Надо бы сходить в тот зоомагазин, купить ей посуду, а может, еще ошейник и щетку», — подумала Амалия.
По привычке она вышла на балкон посмотреть в ночной двор, как вдруг наступила на какой-то предмет. Подняла его. В целлофановом пакете, перехваченный круглой резинкой, лежал скрученный журнал.
«Откуда бы он мог взяться?» — удивилась Амалия и огляделась вокруг.
Она рассматривала обложку журнала. Тот был не новым, двухлетней давности. Внутри лежала закладка. Амалия открыла на той странице и подошла ближе к освещенному окну. Маленькая статья о кошках известных в городе людей. Фотография пожилой женщины, на руках которой удобно устроилась… Сильва!
— Ничего себе! — выдохнула Амалия и пошла в квартиру, чтобы под лампой почитать подробности из жизни своей новой подружки.
Как оказалось, бывшая хозяйка Сильвы была детским врачом со стажем работы более пятидесяти лет! А кошку едва живым слабым котенком она вытащила из мусорного бака и выходила. И верное животное было и другом, и развлечением пенсионерки.
— Вот как?! — удивилась Амалия. — Сильва! Сильва, смотри, кто это?
Кошка подошла, взглянула на журнал. То ли увидела что-то своим кошачьим зрением, то ли почувствовала, но пронзительно печально посмотрела в глаза новой хозяйки, отвернулась, вышла на балкон и улеглась в кресле.
— Киса, киса… — вздохнула хозяйка. — Вижу, нет уже твоей хозяйки… Ведь квартиру продавала какая-то молодая пара, выезжавшая за границу… И ты, бедная, совсем одна на этом свете…
Она почитала статью, подумала, что, видимо, этот журнал перекинула ей со своего балкона старушка соседка. Других реальных версий не было. Видимо, они дружили с бывшей хозяйкой. Но почему-то соседка не слишком стремилась к разговорам с Амалией. Странно, ведь пожилые люди любят поговорить. А может, ей хватало встреч на лавочке с другой бабушкой. Или просто не понравилась «замена», въехавшая в квартиру бывалого врача, кто знает?
Женщина улеглась на кровати, листала журнал и пробегала глазами другие статьи. Вдруг внимание ее привлек эпиграф к одной публикации, где из картинок было только старое черно-белое фото мужчины.
«В нашу жизнь приходит радость, когда у нас есть чем заняться, есть кого любить и есть на что надеяться». (Виктор Франкл)
Она снова внимательно перечла эту фразу и будто почувствовала внезапную концентрацию сознания на ней. Взялась читать дальше. Это была статья-рассказ именно об этом господине Викторе Франкле, которого называли основателем «логоанализа» в психотерапии. Такого термина Амалия еще не слышала и с интересом узнала, что, согласно его теории, движущей силой человеческого поведения является стремление найти и реализовать существующий во внешнем мире смысл жизни. Такое видение отличается от других теорий (стремления к власти или к удовольствиям).
Она задумалась, разглядывая портрет пожилого мужчины в очках, а затем снова осторожно, но с интересом вернулась к чтению.
Оказывается, известный австрийский психиатр еще до Второй мировой войны глубоко изучал психологию депрессий и самоубийств. В 1933–1937 годах Франкл возглавлял так называемый Selbstmörderpavillon, отделение предотвращения самоубийств в одной из венских клиник, пациентами которой стали более тридцати тысяч женщин, склонных к суициду. Однако с приходом к власти нацистов в 1938 году Франклу запретили лечить арийских пациентов из-за его еврейского происхождения. Но не это поразило Амалию, а то, что пришлось пережить ему в годы войны в нацистском лагере. И то, КАК он это пережил.
Двадцать пятого сентября 1942 года Франки, его жена и родители были депортированы в концентрационный лагерь Терезинштадт. Все время своего пребывания в концлагере Франкл посвятил врачебной деятельности, конечно, тайно от СС. Вместе с другими психиатрами и социальными работниками со всей центральной Европы он оказывал заключенным специализированную помощь. Задача службы состояла в преодолении их первоначального шока и оказании психологической поддержки.
Особое внимание было уделено «группе риска» — эпилептикам, психопатам, «асоциальным», а кроме того, всем пожилым и немощным. Врачи пытались устранить у этих людей психический вакуум, который можно описать словами одной пожилой женщины: «Ночью я спала, а днем страдала». Активную роль играл также берлинский психиатр доктор Вольф, который использовал метод «аутогенной тренировки» Шулъца в лечении своих пациентов. Сама методика аутогенной тренировки (самовнушения в состоянии релаксации или гипнотического транса) была достаточно сложной для выполнения в условиях лагеря, но основную задачу все-таки выполняла: с ее помощью удавалось хотя бы мысленно отдалять людей от места их нахождения. Сам Франкл часто пользовался этой методикой, чтобы дистанцироваться от окружающих страданий.
«Я помню, как однажды утром шел из лагеря, не в силах больше терпеть голод, холод и боль в ступне, распухшей от водянки, обмороженной и загнившей. Мое положение казалось мне безнадежным. Но потом я представил, что стою за кафедрой в большом, красивом, теплом и светлом лекционном зале перед заинтересованной аудиторией. Я читал лекцию на тему „Групповые психотерапевтические опыты в концентрационном лагере“ и говорил обо всем, через что прошел. Поверьте мне, в тот момент я не мог даже надеяться, что настанет день, когда действительно получу возможность прочитать такую лекцию».
Мурашки пробежали по коже, и Амалия ладонями потерла руки, бедра и натянула на себя одеяло. Разве что из каких-то фильмов о войне она могла приблизительно представить себе те нечеловеческие условия, в которых находились заключенные. И точно знала, что в такой ситуации не боролась бы, а просто бы «выключила свет». Но открытие о том, что в концлагерях были люди, которые добровольно взяли на себя миссию бороться за свой и даже за чужой «свет», ее просто поразило.
