Но в нашей семье мало-помалу сложилась богатая традиция совершенно бессовестным образом использовать дни рождения старших как повод для буйного праздника живота. В результате папу довольно быстро наводят на мысль, что на самом деле он ждет не дождется, чтобы мы с Энн сводили их с мамой в «Шампани-Инн» (Champanay Inn) за рекой, в городе Линли́тгоу (Linlithgow) и заказали себе по гигантскому стейку, а еще, может быть, пару бутылок винца с солнечного континента по другую сторону Земного шара.
Раньше мы отмечали дни рождения в замечательном ресторане «Пит-Инн» (Peat Inn) неподалеку от Сент-Эндрюса – в принципе не так уж далеко, но в последнее время маме слегка нездоровится, и она не хочет уезжать из дома на ночь, а раз «Шампани» к нам ближе, то, видимо, ему и достанется сомнительная честь мириться с предпочтениями моих родителей. Еще один плюс этому заведению – здесь подают «Гранж».
«Шампани», как и «Пит-Инн», – это ресторан при гостинице. Номера в «Шампани» открыли относительно недавно, сделав надстройку над винным погребом, который мне довелось однажды посетить. Там мне открылся рай. Правда, рай без окон – и вообще, я атеист.
Главный банкетный зал с потрясающим интерьером находится в восьмиугольном здании бывшей мельницы. В нем, как и в устроенном по соседству пабе «Чоп-энд-Эль» (Chop and Ale), подают стейки из мяса, выдержанного на холоде в течение трех недель. А еще тут есть аквариум, и в нем прячутся омары всевозможных размеров, чьи клешни для усмирения перевязаны резинками. Одним словом, вегетарианцам с тонкой душевной организацией лучше держаться отсюда подальше.
И вот мы сидим в роскошном ресторане, едим и пьем, как короли (правда, я порчу всю картину, потому что не умею есть горошек, иначе как зачерпывая его вилкой, что совершенно не по этикету[57], но что ж поделаешь). На первое у нас «Каллен-скинк» (густой рыбный суп с петрушкой), морские гребешки и лосось холодного копчения – и все это дело обильно запивается «Шассань-Монраше» (Chassagne Montrachet); потом идут стейк на ребрышке, жареная треска и еще одна порция гребешков в компании с бутылкой «Гранжа» урожая 1991 года; а финальный аккорд – наивкуснейшее вино «Недербург эминенс» (Nederburg Eminence) 1990 года.
Так вот, «Гранж».
Что почем? Небольшое отступление на тему австралийского вина
«Пенфолдс гранж бин 95» (старое название) – это красное вино, изготовляемое из винограда сорта шираз (во Франции именуемого «сира»). Раньше к нему добавляли разную, но всегда небольшую долю сорта «каберне-совиньон». Виноград выращивают на юге Австралии, под Аделаидой. Это мое любимое вино, а я перепробовал немало разных сортов. Энн же больше всего любит бордосский «Петрю́с» (Pétrus). От его цены захватывает дух. Я не понимаю, что в этом вине такого особенного, как не могу по-настоящему оценить и другие французские вина, продегустированные за последние несколько лет в отважных попытках найти сорт, способный превзойти «Гранж». Пожалуй, эти вина можно назвать хорошими, но «Гранж», на мой вкус, это нечто выдающееся. Меня покорила симфония фруктовых оттенков, скрывающаяся в его глубинах. Впрочем, это лишь мое субъективное мнение.
Мы с Энн впервые попробовали это вино в симпатичном ресторанчике «Фладлайт» (Floodlite) в йоркширском городке Мэсем (Masham). В этом городе на свет появилось хмельное зелье под названием «Тикстонс олд пекьюлиер» (Theakston’s Old Peculier) – знаменитое и в начале своего жизненного пути крепкое до одури, нефильтрованное пиво богатого темного цвета, пенистое и тягучее. Наше с Энн первое свидание – Лондон, 1980 год – не обошлось без этого эля. В тот день после работы мы отправились в паб «Сан» (Sun) на Лэмс-Кондуит-стрит (Lamb’s Conduit Street). Я слышал, что там подают хороший касковый эль, и хотел лично в этом убедиться. Я был уверен в том, что симпатичная белокурая секретарша, которую я пригласил выпить, закажет «Бакарди» с колой, но уж я-то смогу отведать пинту доброго эля.
– У них есть «Олд пекьюлиер», – сказал я, заметив табличку на пивном кране. – Я уже выбрал.
– И я, – сказала Энн.
– И что же?
– Пинту «Олд пекьюлиер», – ответила она с ноткой возмущения в голосе из-за того, что ее не поняли.
– Да ладно!
– Серьезно.
– Вот здорово!
В итоге все получилось совсем не здорово. Мы пили пинту за пинтой, у меня закончились деньги, пришлось одолжить пять фунтов у Энн, а для первого свидания такой поступок всегда считался недостаточно романтичным. Плюс ко всему она меня перепила. Мы еще пошли на Стрэнд, выпили по пинте «Сэм Смитc» (Sam Smith’s), потом я посадил Энн на автобус, а сам каким-то чудом добрался до квартиры Маккартни, у которого кантовался, пока присматривал себе жилье. Осев на пол, я поведал изумленному Дейву, что повстречал чудесную девушку, и она рубит в спиртном, прямо как я! Ура!
Как вы уже наверняка догадались, тут отчасти виноват Лэс Макфарлан. Несколькими годами ранее он во время учебы в Пейсли-колледже ездил со своей группой на практику в йоркширский Тадкастер (Tadcaster) и вернулся домой, расточая похвалы прекрасному пиву «Тикстонс олд пекьюлиер». Мы узнали, что этот необычный темный эль, это детище воспаленного разума, можно купить в Глазго, и очень скоро стали его ревностными почитателями. Как-то раз мы с друзьями отправились в паломничество из Лондона в Мэсем с остановками в Йорке и Касл-Хауарде (Castle Howard). Позднее наша шотландская когорта встретилась с Дейвом и еще несколькими ребятами из Шотландии в Йорке, где мы вкусили лучшего мэсемского продукта.
Времена меняются. Пару лет назад в одну из редких поездок в Лондон мы сходили на Лэмс-Кондуит-стрит, но «Сан» был уже не тот, что раньше: вместо причудливого лабиринта начала восьмидесятых, где подавали эль, от которого можно впасть в нирвану, мы увидели совершенно обычный бар со стандартным интерьером, больше напоминающим кафе. Перевес в карте вин был явно на стороне слабоалкогольных коктейлей и водки с ароматизаторами. Да и «Олд пекьюлиер» нынче уже не тот: градус понизился, а производство из Мэсема перевели в Карла́йл (Carlisle). Это и сейчас вполне достойное пиво, но из него исчез весь смак, вся его галлюциногенная сила. Один из Тикстонов рассорился с остальными членами семьи, вернулся в Мэсем и стал там варить собственное пиво. О семейном раздоре говорит название нового сорта: Black Sheep – «Черная (а также «паршивая») овца». Хорошее пиво, но не идет ни в какое сравнение с «Олд п.».
Что же до самого Мэсема, он, по-видимому, изменился только к лучшему. При первом знакомстве он показался мне слишком сонным и тихим, зато сейчас здесь царит оживление: не сказать, что суматоха, но в базарный день город так и бурлит. Окруженный прекрасными холмистыми просторами Йоркшира, Мэсем приглашает вас посетить множество отличных мест, таких, например, как паб «Уайт-Бэар-Инн» (White Bear Inn) (здесь оставили свой след Jethro Tull – к этой группе я до сих пор питаю слабость), еще несколько хороших пабов, старая пивоварня, гостиница «Кингз-Хед» (King’s Head), целых два замечательных магазинчика со всякими сладостями и деликатесами, интересные сувенирные лавки, широкая центральная площадь, на которой до сих пор работает рынок, и ресторан «Фладлайт» – точка возврата к первой бутылке «Гранжа».
