— Лошади… — Якопо задумчиво поскреб голову, — что ж, я достану тебе лошадей. И без денег! Но придется денек подождать, я не смогу договориться с Гассо раньше. Слишком много дел, а лодка отходит через час — Он поглядел на меня, поднялся и снова принялся за работу. — Я приведу тебе лошадей завтра к полудню. Тебе не помешает хорошенько отдохнуть перед дальним путешествием.
Ждать до завтра было очень рискованно, но я не могла и дальше пользоваться великодушием Якопо.
— Ты добрый друг, Яко. Встретимся завтра у ручья на утесе. Мы не сможем оставаться в доме, когда приедет Роуэн. — Я подождала его ответа, но он только что-то буркнул. — Значит, до завтра.
Дорога из города шла мимо конюшни Эмиля Гассо, какой-то бес толкнул меня зайти. Гассо стал заводчиком недавно, и ему приходилось нелегко из-за постоянно растущих сборов на искерскую войну. Когда я сказала ему, что Якопо хочет купить коней и даст за них приличную цену, он так опешил, что позволил мне сразу же забрать животных. Он полностью доверял Якопо в денежных делах. Я же не верила своему счастью.
Один жеребец был крупный, гнедой, с мускулистыми ногами и горящим взглядом. Второй поменьше, чалый, он тут же стал тыкаться мордой в мои руки и карманы.
— Думаю, твой друг повезет Д'Нателя, а я возьму тебя, — сказала я чалому. Я хотела вернуться рассказать Якопо о щедрости, проявленной Гассо, но время шло. Поэтому я свернула на дорогу, ведущую в долину, восседая верхом на смирном чалом и ведя гнедого в поводу.
16
Меньше чем через час после моего возвращения из деревни я уже вела Д'Нателя и Баглоса по тайной тропе, огибающей утес и уходящей вниз, в густой лес. Д'Натель сидел на коне так, как я и предполагала, словно был рожден в седле, ловкостью он походил на этого гнедого с горящими глазами. Что до меня, я сказала Якопо правду. Кровь бурлила в жилах так, как ни разу за последние десять лет. Остаток дня я не переставала изумляться тому, как мало времени прошло со дня Солнцеворота, когда я думала, что уже никогда больше не смогу чувствовать.
Еще до полудня мы были на перекрестке в Фенсбридже. На местном рынке Баглос купил за серебряную монету башмаки и меч для Д'Нателя. Меч, старомодный и тупой, был выкован недавно. Принц взвесил оружие на руке и довольно, если не сказать счастливо, заворчал.
Из Фенсбриджа, переправившись через реку, можно было отправиться по главной дороге на юг, в Данфарри и Гренатту, или на север, в Монтевиаль, куда мы с Роуэном ездили каждую осень, или же можно было выбрать один из нескольких путей, уводящих на запад, в отроги Стены Дориана. Строго на западе в беспорядке поднимались одинокие вершины предгорий. Наша же северо-западная Дорога шла через густой лес вдоль границы до высокогорного пути в Валлеор, многолюдного пути через границу. Если кому-то хотелось избежать приграничных постов, с высокогорной дороги можно было свернуть на одну из бесчисленных боковых троп, тоже ведущих в Валлеор. Кейрон часто пользовался ими в своих тайных путешествиях, так же собиралась поступить и я.
К вечеру переживания утра улеглись. Путешествие верхом вымотало меня, я пришла к выводу, что в моем плане больше прорех, чем в изъеденном молью плаще. У меня даже не было уверенности, что Феррант жив, не говоря уже о том, что он по-прежнему обитает в увитом плющом домике, где Мартин впервые встретился с Кейроном. И у меня была лишь призрачная надежда, совершенно ни на чем не основанная, что Феррант знает, где могли укрыться чудом избежавшие гибели в Авонаре. Да, профессор истории был близким другом отца Кейрона, единственным человеком за пределами Авонара, к кому мог обратиться за помощью любой маг. Я надеялась, он расскажет мне все, что нужно, не заставляя меня пересказывать фрагменты из истории Наследников и зачарованных Мостов.
На ночь мы остановились в густом лесу. Сырой неподвижный воздух пах прелыми листьями и мокрой землей. К утру пойдет дождь. Д'Натель принялся точить и полировать меч. Баглос что-то поспешно сказал ему, размахивая руками, и принц начал медленно водить двумя пальцами по клинку, касаясь тускло поблескивающего металла. Я была убеждена, что от каждого прикосновения рождается заклятие.
Пристально глядя на принца, дульсе вернулся к бревну у костра, на котором сидела я. Склонившись к нему, я прошептала:
— Что он делает?
Баглос подпрыгнул, словно успел забыть о моем присутствии.
— О, я сказал ему… это просто… чтобы закалить и заострить металл… чтобы меч стал пригодным, воин дар'нети должен благословить свое оружие. Он всю свою жизнь провел с оружием в руках, он управлялся с мечом, словно взрослый, когда сам был немногим больше меча. Но этого он никогда не умел. Говорили, что он слишком груб, быстро начинает сердиться и бросает заклятие, не успев ощутить его ритм. Сейчас… возможно, он не понимает, что делает. — Через некоторое время Баглос вздохнул и принялся убирать остатки ужина и стелить принцу постель.
Большая часть ночи прошла спокойно. Но один раз я проснулась, мне снилось, будто меня душит странный запах в ледяном воздухе. Но через час беспокойство ушло. Я решила, что причина в нашем же костре, который залил начавшийся дождь. Мы были уже далеко от Данфарри, под спасительными деревьями.
Следующие несколько дней мы ехали в тени холмов вдоль границы Валлеора. Пока мы петляли по сосновым и березовым лесам, утесам, поросшим пышным зеленым мхом, нам за шиворот и в башмаки просачивалась мелкая водяная пыль. Мы насквозь промокли и приуныли. Баглос все время задавал вопросы: о Четырех королевствах, о лесе, о политике и торговле, о модах и географии, погоде, кулинарии и огородничестве. Что, как, где и почему, почему, почему. Когда я поинтересовалась, нельзя ли поговорить о чем-нибудь менее тривиальном, он начал расспрашивать меня о Кейроне и жизни дж'эттаннов. К примеру, каково было дар'нети жить с простой смертной?
— Мой муж и моя жизнь — это мое личное дело, Баглос. Ты понимаешь, что означает слово «личный»? — Я отдала Баглосу и Д'Нателю свои припасы, свою тихую жизнь, какой бы она ни была, и свою безопасность. Больше они ничего не получат.
В ответ на мой иронический вопрос Баглос переключил внимание на Д'Нателя и весь день говорил только на своем языке. Я ехала за ними, радуясь, что меня оставили одну. Но два часа совершенно непонятного монолога никак не уняли моего раздражения. Когда я спросила Дульсе, о чем он говорит Д'Нателю, он ответил, что описывал королевский Авонар, живущий там народ, известные ему события детства Д'Нателя, в надежде оживить память господина. Я намекнула, что тоже могла бы использовать подобные сведения. Но дульсе решил, что все время переводить слишком утомительно, и меня снова оставили наедине со своими мыслями. Беспокойными. По опыту прошлого то, о чем я просила, оказывалось не обязательно тем, чего я хотела.
На следующий день, когда все повторилось сначала, я спросила Баглоса, не мог бы он научить меня некоторым словам языка дар'нети. К моей радости, несколько слов дались мне сразу. Когда я демонстрировала первые успехи, Д'Натель вроде бы обрадовался и стал делать настойчивые знаки Баглосу, чтобы тот продолжил урок.
