– Захотят, по-любому догонят! – неожиданно зло ответила Флана. Она и не думала подгонять гнедого.
– Ты не понимаешь… В Сасандре смута! А тут разбойники какие-то… – Боррас слишком часто оглядывался, явно разрываясь между желанием бросить несговорчивую попутчицу и ускакать сломя голову и остатками достоинства – все-таки он взял на себя миссию защитника и опоры, обещал проводить ее до Аксамалы.
– Скачи, если хочешь. – Флана презрительно скривила губы. – Я в своей стране.
– Ты – да! А они?! – парень едва не кричал.
Тем временем погоня приблизилась на расстояние десятка шагов. Стал слышен веселый хохот и скабрезные шуточки.
– Эй, красавица! – выкрикнул коренастый мужик с седыми висками и дважды переломанным носом. – Бросай этого сопляка! Поехали с нами!
– Знаешь, чего мы умеем?! – протянул другой, высокий и нескладный. Его худое и костистое, как сухая рыбья голова, лицо покрывала серая щетина. – Не пожалеешь!
Его товарищи поддержали шутника взрывом хохота. Кто-то тоненьким голосом выкрикнул совсем уж непристойное предложение. Вернее, непристойным оно могло показаться девице, которая не работала в борделе. Флана даже бровью не повела.
Зато на Борраса последние слова наемников (или разбойников) подействовали. Куда только девалась его нерешительность! Парень покраснел так, что веснушки стали не видны, выхватил меч и принялся разворачивать коня. Флана, прежде чем сообразила, чем ему грозит приступ небывалой отваги, успела проехать шагов двадцать.
Гнедой снова запротестовал, выражая негодование жалобным ржанием. Даже сделал вид, что взбрыкнул. Но когда девушка развернулась, то успела увидеть лишь как тощий, заросший щетиной воин ударом кулака выбивает Борраса из седла.
Под дружный хохот парень шлепнулся навзничь, выпустив из пальцев повод и уронив меч.
– Что, рыжий, в заднице не кругло? – оскалился седой с переломанным носом.
А молоденький парнишка – можно сказать, мальчик – ткнул лежащего тупым концом копья под ложечку.
Боррас сдавленно «квакнул» и скорчился, прижимая колени к животу. Это почему-то вызвало новый взрыв веселья.
Флана молча вытащила из седельной сумки арбалет. Взводился он очень легко. Даже в седле. Зацепить только «стремечко» за переднюю луку.
– Эй, красавица! Не шути! – предостерег ее кривоносый. Видно, он был в шайке за старшего. По крайней мере, остальные поглядывали на него и не торопились что-либо предпринимать.
– А что будет? – прищурилась Флана, нащупывая пальцами болт. Как назло, стрела все выскальзывала и выскальзывала. Или это у нее руки дрожат?
– Отшлепаю! – скалясь и показывая щербину, пообещал всадник.
– Напугал!
– Может, тебя чем другим напугать? – выкрикнул тощий, в поисках одобрения бросая взгляды на приспешников.
– А у тебя это «другое» достаточно выросло?
Наконец-то болт поддался. Можно и в желобок его уложить.
Но верховые на ее оружие уже не обращали внимания. Они корчились в седлах, падая лицами в гривы скакунов, хлопали себя по ляжкам, ржали, вызывая искреннюю зависть коней. Кривоносый хлопнул худого по плечу:
– Нет! Как она тебя! Признай, Жердина!
– А лучше предъяви нам свое «другое»! – поддержал предводителя толстяк с обвисшими, лоснящимися щеками. – Народ имеет право знать…
– Заткнись! – зашипел тощий. Зло посмотрел на Флану. – Ты, девка, оторву из себя не строй. А то, не ровен час…
– А то, не ровен час, болт в глаз залетит! – ответила девушка, поводя арбалетом из стороны в сторону.
– Ай, молодец! – восхитился кривоносый. – Не то что этот… – Он плюнул рядом с Боррасом. И не попал, скорее всего, случайно.
Рыжий поскуливал на земле, ожидая новых ударов. Мальчишка несколько раз пугал его, замахиваясь копьем и радостно хихикая всякий раз, когда поверженный втягивал голову в плечи.
– Ладно! Вы пошутили, мы посмеялись. – Предводитель согнал с лица улыбку. Махнул плетью. – Тихо!
Его послушались почти мгновенно. Успокоились, приосанились, даже создали какое-то подобие строя.
– Убери арбалет, красавица, – продолжал седоватый. – Мы с женщинами не воюем. И не насилуем. Они нас сами любят. Добровольно.
– Что ж вы за людьми на дорогах гоняетесь? – Флана не спешила опускать оружие.
– А рыжика твоего проверить надо. Вдруг он из дворянчиков будет?
– А вам-то что за дело?
– А мы – народная армия Вельзы. Строим новую власть на обломках Империи.
– Да?
– А ты не кривись, красавица. Старой власти-то теперь нету. Была, да сплыла. Значит, что нам остается? Ждать из Аксамалы погоды? Или самим за дело взяться?
Флана пожала плечами. В словах кривоносого была определенная логика. Если уж Сасандра развалилась, как шалаш, сложенный из сухих веток, то ждать в самом деле нечего. Вот только не похож он ни на крестьянина, ни на ремесленника, ни на купца. А значит, армия его к народу имеет такое же отношение, как ястреб к перепелам.
– Новая власть новой властью, – сказала она. И кивнула на Борраса. – А зачем же было его бить?
– А что он за железку хватается? Нет. Точно из дворянчиков!
– Да из каких там дворянчиков! – Флана махнула арбалетом. – Конюхом он служил.
– Да? – недоверчиво скривился кривоносый. – С каких это пор конюхи с мечами по дорогам ездят? Или он его спер?
– Не крал я! – слабо, но убежденно воскликнул Боррас. Он отнял руки от лица и даже приподнял голову, с интересом рассматривая возвышающихся над ним коней с седоками.
– Он еще голос подает! – возмутился толстяк.
– Где меч взял? – навис над парнем кривоносый.
– Молодой фон Дербинг отдал!
– Кто такой фон Дербинг? – недоуменно почесал затылок предводитель всадников.
– Студент из Вельсгундии, – пояснила Флана. – Они одеждой поменялись.
– На кой ляд?
– Дербинга из Аксамалы выперли, а ему край хотелось взад повернуться! – Боррас осмелел настолько, что сел и сопровождал свои слова резким отмахом ладони.
– Тю, дурень… – протянул Жердина. И заслужил неодобрительный взгляд седоватого.
– А тебе его меч на что? – продолжался допрос. – Продал бы давно.
– Как это продал?! Я в наемники хочу! Найду какого-нибудь кондотьера…
Оглушительный хохот прервал его слова.
– Чего вы ржете? – обиженно закричал Боррас. – Я правда хочу воевать…
– Чтобы тебя в наемники взяли, – проговорил седоватый, – нужно уметь больше, чем на земле валяться и нюни распускать.
– Я не…
