— А как вы обнаружили убитых?
— Иванов хороший знакомый Хлестова, живет неподалеку. Вот я и решил его опросить.
Объяснения следователя были вполне логичными, но прокурора они почему-то не устроили, и он долго еще ходил кругами возле трупов, путаясь под ногами у экспертов.
— Похоже на ритуальное убийство, — сказал один из них, молодой и кучерявый.
— Не морочьте мне голову, Селезнев! Какие тут могут быть ритуалы. Деньги не поделили, скорее всего.
— Нет уж, извините, Иван Николаевич, — обиделся эксперт. — Не знаю, что они делили, но раны, нанесенные Хлестову и Иванову, практически идентичны. И нанесены они либо узким кинжалом, либо шпагой. Тогда как все остальные убиты из огнестрельного оружия.
— Выходит, между этими убийствами есть связь? — насторожился Лютиков.
— Так я об этом и толкую. Тут либо маньяки орудуют в поселке, либо сатанисты. Нормальные киллеры, нанятые за деньги, так себя не ведут.
— Черт знает что! — не на шутку расстроился прокурор, которому еще предстоял разговор с высоким начальством, как губернским, так, возможно, и федеральным.
Милиция уже начала прочесывать поселок в надежде обнаружить следы убийц, но делалось это скорее для очистки совести, ибо какой же дурак, навалив горы трупов, даст себя вот так просто поймать. Здесь придется создавать следственную бригаду, возможно даже просить помощь федерального центра. Словом, прокурору Лютикову можно было только посочувствовать да порекомендовать не пороть горячку, поскольку это дело еще запутаннее, чем на первый взгляд кажется. Именно в таком духе и высказал свое мнение о случившемся следователь Рябушкин.
— Вы не будете возражать, Иван Николаевич, если я навешу супругу, а точнее, вдову Петра Васильевича Хлестова?
— Действуйте, — махнул рукой Лютиков и отвернулся от настырного следователя.
К Светлане Алексеевне Хлестовой отправились все тем же сплоченным коллективом. Впереди «мерседес», управляемый уверенной рукой Кравчинского, следом уазик с двумя очумевшими милиционерами, за какие-то сутки умудрившимися дважды потерять своего товарища Синцова убитым и уже получившими за это предупреждение о неполном служебном соответствии.
Рябушкин, сидя на переднем сиденье, рядом с призадумавшимся Аполлоном, пытался анализировать ситуацию. Однако вместо анализа получался откровенный бред сивой кобылы, с которым к прокурору не пойдешь, ибо Иван Николаевич Лютиков не настолько идиот, чтобы поверить в происки какого-то там инопланетного оракула.
— Фамилию убийцы Иванова я вам, пожалуй, могу назвать, — сказал Ярослав.
— Вот как, — резко обернулся к нему Рябушкин. — И кто же он?
— Некий Друбич, офицер царской армии, и, между прочим, мой прадедушка.
— Шутить изволите, Ярослав, — обиделся Анатолий Сергеевич.
— Ну, если вас этот вариант не устраивает, гражданин следователь, то вот вам другой — это я их убил. Стеблова и Гришку я застрелил из пистолетов, а Иванова, который, впрочем, тогда числился Доренко Терентием Филипповичем, я отправил на тот свет ударом шпаги в горло.
— Иными словами, ты хочешь сказать, что никакой засады в доме Иванова не было? — спросил от руля Кравчинский.
— Не было, — подтвердил Ярослав. — Они переступили порог и скончались от ран, полученных трое суток назад.
— А еще раньше от ран, полученных сутки назад, скончались Хлестов и компания, — дополнил картину Рябушкин, качая головой. — Но это же абсурд! Не могут люди с такими ранами прожить и пяти минут, не говоря уже о сутках. Я лично осматривал убитых.
— Вы, Анатолий Сергеевич, осматривали их дважды, — напомнил следователю Аполлон. — Пока что очевидно одно, все убитые сегодня ночью были уже однажды убиты в зоне отчуждения.
С этим утверждением Кравчинского спорить было трудно, его только оставалось принять к сведению, что Рябушкин и сделал скрепя сердце. Светлана Алексеевна Хлестова гостей явно не ждала и была весьма возмущена тем обстоятельством, что ее сон был столь бесцеремонно прерван среди ночи группой невоспитанных лиц во главе со следователем прокуратуры. Дверь непрошеным гостям она хотя и открыла, но тут же пообещала обратиться с жалобой в вышестоящие правовые инстанции. Кстати, если судить по внешнему виду хозяйки, то спать она еще не ложилась. А присутствие в квартире постороннего лица наводило на размышления о предосудительном характере отдохновения замужней женщины, впрочем, совсем недавно овдовевшей. Посторонним лицом, естественно, был Колян Ходулин, которому пришлось-таки натянуть штаны для беседы с представителем власти.
— Ба, знакомые все лица! — сказал он, поднимаясь с дивана.
— От графа слышим, — не остался в долгу Кравчинский. — Колись давай, чем вы досадили оракулу?
— А при чем тут оракул? — насторожилась Хлестова.
— Должен вам сообщить, Светлана Алексеевна, — начал официальным тоном Рябушкин, — что ваш супруг Петр Васильевич Хлестов убит сегодня ночью в своем доме. Вместе с ним убито еще одиннадцать человек. Как видите, повод для визита у меня более чем серьезный. Скажу более, у меня есть основания подозревать вас в причастности к этому чудовищному преступлению.
— Не смешите, — бросила Хлестова и нервно раскурила сигарету.
— Скажите, Светлана Алексеевна, вы посылали своих людей в село Горелово с целью, мягко скажем, попугать своего мужа?
— Никого я никуда не посылала, — резко отозвалась Хлестова и демонстративно уселась в кресло, закинув ногу на ногу.
— Уточняю вопрос, — продолжал Рябушкин. — Среди убитых в императорском дворце лиц были ваши знакомые?
— Послушайте, Анатолий Сергеевич, — вмешался в разговор Ходулин, — вы же были там и отлично знаете, что никто во дворце убит не был. Так зачем же задавать провокационные вопросы?
То, что вопрос следователю задал Ходулин, а не граф Глинский, у Ярослава не было никаких сомнений, он от души порадовался за вернувшегося в нормальное состояние приятеля. Другое дело, что теперь сошел с ума окружающий мир, а Колян никак не может взять этого в толк. Пришлось Рябушкину, Кузнецову и Кравчинскому просветить «императрицу» и ее «фаворита», в какой непростой ситуации они оказались. Если следствие установит, что среди убитых в особняке людей есть хорошие знакомые Светланы Алексеевны, то, естественно, все подозрения падут на супругу и наследницу несчастного Петра Васильевича.
— Так были или не были? — повторил в третий раз свой вопрос настойчивый следователь.
— Допустим,—нехотя призналась Хлестова.—Но это же был маскарад. Шутка. Вот эти двое, Кузнецов и Кравчинский, убедили меня, что моему мужу ничего не грозит. И он действительно уехал из дворца живехонек.
Конечно, Светлана была права в своем возмущении, и, конечно, она не имела никакого отношения к тому, что случилось в загородном особняке ее мужа. К сожалению, у следствия очень скоро появятся очень серьезные основания предполагать обратное.
