Я вздохнула, почувствовав себя припертой к стенке. И вспомнила, что в любом случае решила помочь Эмери. Однако мой энтузиазм мало– помалу улетучивался.
– Но задаром я просто не могу за это взяться! Хоть что-то ты должен предложить мне за услуги! – воскликнула я, цепляясь за остатки решительности, присущей Милочке.
Попасть в еще большую зависимость от отца у меня не было ни малейшего желания.
– Конечно,– ухмыльнулся он.– Если устроишь свадьбу, то приходи на нее с кем захочешь. А теперь извини, мне надо кое-кому позвонить.
Я поднялась со стула. Правду сказала бабушка: наш отец – страшный человек. После каждого разговора с ним я чувствовала себя преступницей, все время действующей наперекор родительской воле.
Совершенно убитая, я вышла из кабинета и услышала, как отец, связавшись с Саймоном, своим адвокатом, завопил:
– Нет, нет, нет и еще раз нет! Не собираюсь я от нее откупаться! Я ничего такого не сделал, и потом, что значит ее слово против моего?
Он подошел к двери, плотнее ее закрыл и заблокировал, просунув в дверную ручку бильярдный кий, который специально держал в углу у стола.
Я поплелась обратно на кухню, уже готовясь к тяжелому испытанию, обещавшему закончиться лишь в церкви, в день свадьбы Эмери.
На следующее утро, переночевав в своей старой комнате, я заставила Эмери, маму и бабушку сесть в мамину машину и отвезла их в ближайшее кафе, где мы принялись обдумывать план будущих действий. Ехать в бар, где мама непременно пожелала бы утопить свои горести в спиртном, или оставаться дома, где нам постоянно мешал бы отец, я не желала.
Папашин дух и так постоянно нас преследовал.
– Начнем, наверно, с машин? – спросила я.
Эмери покачала головой:
– Не машин. Будут лошади, экипаж и пять электромобилей от «Грин энерджи». Папа сказал, они готовы все это предоставить, если я буду рекламировать электромобили знакомым.
– Хорошо.– Я сделала отметку.– Торт?
– Торт испекут в местной пекарне.
– За это ты должна будешь сфотографироваться с пекарем? – саркастически спросила я.
Эмери покачала головой, и ее пышная грива красиво заколыхалась.
– Хм… Нет. Во всяком случае, не думаю.
– Платье?
– Его шьешь ты,– напомнила бабушка.
– А, ну да…
Черт побери!
Я подчеркнула в списке слово «платье». Ну и жизнь начиналась! С обилием заказов Джонатана работать предстояло совсем без выходных.
– А с гостями что? – спросила я.– Окончательный список составили? Бумагу для приглашений купили?
Эмери взглянула на меня с таким видом, словно была готова утонуть в потоке собственных слез.
– Ладно,– быстро проговорила я.– Разберемся.
Сделав соответствующую запись, я заставила себя улыбнуться:
– Вот видишь, Эм? Не так уж все и страшно. Не волнуйся.
– Как замечательно, что ты здесь, дорогая,– сказала бабушка, беря последний эклер.
Я ласково посмотрела на нее. Как хорошо, что она здесь: в присутствии бабушки любые задачи казались посильными.
– Теперь я хоть не буду так мучиться из-за круиза,– добавила она, откусывая кусочек пирожного.
Я уставилась на нее:
– Что?..
– Из-за круиза,– повторила бабушка с набитым ртом.– Хочу отдохнуть.
Финансовое положение бабушки оставалось для всех нас загадкой. Жила она на широкую ногу, хотя и не работала с конца пятидесятых, когда, к ужасу всей семьи, пела в ночном клубе. Возможно, именно в ту пору ей и удалось сколотить состояние. Мама на все вопросы обычно мямлила что-то о «гонорарах за записи» и поспешно переводила разговор в другое русло.
– Значит, ты отправляешься в круиз,– сказала я.– Что ж, спасибо.
Бабушка подмигнула мне и прошептала:
– Всегда можно отыскать возможность избежать неприятностей, дорогая.
Я вспыхнула и отметила про себя, что в нашей семье все горазды уклониться от ответственности, а отдуваться в конечном счете постоянно приходится мне.
В Лондон я вернулась не в лучшем расположении духа.
Нельсон явно предвидел, что после уик-энда, проведенного дома, его соседка приедет мрачнее тучи. Когда я открыла дверь и вдохнула потрясающий аромат жареной курицы и картофельного пюре, то так растрогалась из-за заботливости друга, что чуть было не расплакалась.
Нельсон сидел на диване в гостиной, смотрел телевизор и хрустел «Принглс».
– Выглядишь ужасно,– заметил он.
– Спасибо,– ответила я, снова выходя в прихожую, чтобы взглянуть на себя в зеркало.
Неужели действительно ужасно?
Да, Нельсон не шутил. Моя бледная физиономия даже и близко не напоминала лицо Милочки. Впрочем, и макияж под карамельный парик я делала более тщательно, сегодня же лишь мазнула щеки розовыми румянами да быстро подкрасила ресницы.
Все верно, подумала я с горечью. Милочка во всех отношениях лучше и тверже Мелиссы. Никто из домашних даже не подумал о том, что старшей незамужней сестре обидно устраивать свадьбу сестре младшей. Милочка так бы прямо об этом и заявила, тут же оговорив сумму вознаграждения за моральную травму и будущие хлопоты…
До настоящей минуты такой мысли мне в голову не приходило.
Меня охватил новый приступ жалости к себе.
– Габи звонила,– сообщил Нельсон.– Собирается заехать к тебе попозже, обсудить фасон платьев для подружек невесты.
– О-о-о!..
Громко шаркая, я подошла к дивану, тяжело опустилась на него и положила ноги Нельсону на колени, чтобы он сделал мне массаж.
– Как здорово…
Сосед посмотрел на меня внимательнее и сказал:
– Впрочем, не так уж и плохо ты выглядишь. При ярком свете лучше видно.
– Не пытайся отказаться от своих слов. Поздно,– проворчала я, обнимая диванную подушку.– Лучше разотри мне, пожалуйста, ступни. Я сегодня настоящий комок нервов.
– Не возражаешь, если я одновременно буду смотреть телевизор? – вежливо спросил он, принимаясь массировать мои большие пальцы.– Это запись. Где-то тут должен быть и я.
– Нет-нет.– По всему моему телу начало разливаться тепло. У Нельсона были чудесные сильные руки.– Конечно, смотри.
Открою маленький секрет: мне и самой нравились эти записи. Управляя яхтой, Нельсон превращался в тертого калача и забывал про вечные разглагольствования об устойчивом социальном развитии и пожертвованиях. Он стал объяснять мне тонкости мореходного дела. Я слушала, делая вид, что все понимаю, сама же плыла на волнах блаженства, которое дарил его волшебный массаж.
