Еще всплеск. Похоже, она вылезает из ванны. Хочет запереться от него.
Шарль решительно распахнул дверь. Луиза накинула на себя фиолетовый пеньюар. Он успел заметить белоснежное плечо, округлость груди, тут же скрытую под толстым слоем ткани.
Он сказал:
– Мои поступки гораздо привлекательнее моей внешности. Красота необходима в нашей жизни, это не роскошь. Ты не должна ненавидеть себя за то, что красива.
– Простите, что вы сказали?
– Вчера ночью ты рассердилась на меня, когда я сказал, что ты прелестна. По крайней мере это явилось одной из причин твоего раздражения. Но ты действительно хороша собой. И ты должна получать от этого удовольствие. Так же как сегодня ты наслаждалась ароматом лаванды.
Луиза рассмеялась и потуже завязала пояс пеньюара.
– И вы пришли сюда, чтобы сказать мне об этом?
– Нет, я зашел, чтобы увидеть тебя обнаженной, но поскольку ты оказалась проворнее меня, я хочу проверить, удастся ли мне уговорить тебя раздеться снова.
Луиза опять рассмеялась, на этот раз веселее, и попыталась протиснуться мимо него к двери. Но он преградил ей путь.
И тут – инстинкт, отчаяние, он не мог сказать, что именно заставило его сделать это, может, злость, – Шарль наклонился и обхватил ее за бедра. Издав возмущенный вопль, Луиза стала вырываться из его объятий. Тогда он подхватил ее на руки, шагнул к ванне и опустил жену в воду. Рукава его рубашки намокли, но дело стоило того – зрелище было достойно внимания. Луиза погрузилась в воду, окунувшись в нее с головой, болтая ногами и хватаясь за его плечи, и тут же вынырнула. Ее намокший пеньюар окрасил воду в фиолетовый цвет.
Продолжая отплевываться, она взвизгнула:
– Вы с ума сошли? – Ее волосы, которые она узлом завязала на затылке, расплелись и погрузились в воду вокруг ее пурпурно-фиолетовых плеч.
Луиза стала барахтаться в ванне, пытаясь выбраться, но стоило ей приподняться, как отяжелевшая ткань пеньюара поползла вниз, и Луиза снова рухнула в ванну, запахнув пеньюар, причем одна его пола была надежно прижата, а вторая, словно кружевная морская водоросль, извивалась вокруг ее ног. Шарль уставился на ее изящные икры, видневшиеся под темнеющей водой, – ее пеньюар напоминал диковинное морское чудище, истекающее фиолетовой кровью. Он не сводил глаз с ее стройных лодыжек, изящных ступней с высоким подъемом. По поверхности плавали цветки лаванды, намокшие и потемневшие в прозрачной воде цвета спелой сливы.
Луиза смутилась:
– Вы… вы… – По-видимому, ее французский словарный запас не включал в себя бранных выражений. Он решил ей помочь и подсказал: – Кретин, дикарь, негодяй.
– Сукин сын.
– Ого! – удивленно воскликнул он. – Черт возьми, ты делаешь успехи. Так гораздо лучше, чем все эти твои великосветские замашки.
Луиза оскорбленно поджала губы и уселась поудобнее, опершись руками о края ванны. Нахмурившись, она пробурчала:
– Вы могли меня утопить.
– «Ты, ты». Используй это слово, – сказал он, предлагая ей перейти к менее официальной форме обращения, принятой только между близкими друзьями и любовниками.
– Я не знаю, как с ним спрягать глаголы. Мой преподаватель считал это обращение интимным.
– Так научись. Написание у них различно, а произносятся они так же, как формы первого лица. Это значит, что «ты» и «я» суть одно. – Он перевел дух. – Лулу… – На французском ее имя означает «миленькая», «лапочка» – так обращаются к пухленькому ребенку или пушистому щенку. Он повторил: – Лулу… – Затем: – Посмотри на меня. – И тут, повинуясь неожиданному порыву, он принялся расстегивать пуговицы рубашки.
– Шарль… – Ее прелестные глаза широко раскрылись от изумления – взмах густых ресниц, напоминающих крылышки золотистой пташки.
Он храбро встретил ее взгляд и продолжал раздеваться.
Его рубашка распахнулась, и Шарль одним резким движением снял ее, настойчиво повторяя:
– Смотри.
Она отвернулась к стене.
– Надень рубашку.
– Нет. – Шарль стянул и нижнюю сорочку, бросил ее на пол и стал расстегивать брюки. – Посмотри на меня. Я не такой уж плохой экземпляр, если уж на то пошло.
– Шарль… – Луиза осторожно повернула голову и рискнула бросить на него взгляд украдкой. Устыдившись собственного любопытства, она вспыхнула, что было на нее не похоже. Шарль никогда раньше не видел, чтобы она краснела от смущения.
Глядя на зардевшуюся Луизу, Шарль почувствовал, как по телу его пробежала дрожь возбуждения. Этого было достаточно, чтобы когда он снял брюки, отбросил их в сторону и предстал перед ней в одних кальсонах, перед их слегка приподнялся. Шарль усилием воли заставил себя подавить возбуждение, которое не осталось незамеченным ею. Глаза Луизы невольно остановились ниже его пояса, потом она поспешно отвела взгляд. Он повторил:
– Посмотри на меня. Разве я так безобразен? Луиза потупилась, разглядывая поверхность воды.
– Нет, – пробормотала она и слегка вздрогнула: он не мог понять, от чего именно. Она продолжала: – Ты хорошо сложенный… – она замялась, – зрелый мужчина.
Шарль нахмурился:
– Я не старик.
– Нет. – Луиза покачала головой, по-прежнему не поднимая глаз. – Ты… стройный, мускулистый, рослый.
– В таком случае вылезай из ванны и дай мне прикоснуться к тебе, по крайней мере обнять.
– Шарль, я не то имела в виду. Я… у меня такое странное чувство, что…
– Какое именно?
– Я не могу это объяснить.
– Тогда и не пытайся. Вылезай из ванны, иначе я сам сюда залезу. Одно из двух, выбирай.
Она вскинула на него широко раскрытые глаза, рот ее округлился.
– Не-ет! Нет, нет…
Он ступил одной ногой в ванну (она подтянула колени к подбородку), потом с громким плеском – другой, раздвинул ее колени и уселся в теплую воду у ее ног. Она обхватила колени руками и прижала их к груди.
Шарль погрузился в воду, которая доходила ему до подмышек – Луиза была в воде уже почти по шею, – в ванну с теплой водой, лавандой и трепещущей, взволнованной женщиной. Аромат приятно щекотал ему ноздри. Его цветы… ее мыло… ее намокший пеньюар, слабо пахнущий ее жасминовыми духами. Но сильнее всего Шарль чувствовал аромат Луизы.
Тем временем она забилась в противоположный конец ванны, натянув отяжелевший от воды пеньюар до подбородка. Закутавшись и стянув руками отвороты и полы пеньюара, Луиза посмотрела на мужчину, сидевшего напротив.
Он был сложен, как Посейдон. А лицо… Она тяжело вздохнула. Хуже всего в лице Шарля была его лучшая часть, где настороженно сверкал голубой глаз. Квадратные скулы, под кожей ходят желваки. Прямой нос с едва заметной горбинкой, который тоже нельзя назвать правильным: широкие раздувающиеся ноздри, узкая переносица. Резкие черты лица. Да он такой и есть – воплощенная агрессия. И он залез в ее ванну!
