— Значит, отпечаток большого пальца, который имеется у нас на письме, принадлежит вам?
— Конечно, хотя я была очень осторожна.
— Мадам Рапо, дело очень серьезное…
Старая женщина перекрестилась.
— Если вы будете сотрудничать со мной, думаю, все уладится, но для этого я должен допросить вас и записать ваши показания.
— Я все вам расскажу, я не хочу мучений.
— Зачем вы это сделали?
— Чтобы помочь вам, комиссар.
— Вот видите, капитан, это исходило от добрых чувств.
— Чтобы помочь мне?
Луиза Рапо заплакала:
— Я хотела помочь вам найти убийцу нашего доброго святого отца.
Взглянув на аббата, Кюш встал:
— Ладно, я сейчас вернусь.
Капитан вышел из ризницы. Бесполезно держать дальше всю команду.
— Он пошел за наручниками, так ведь, святой отец?
— Нет, конечно нет, не бойтесь, все уладится.
— Я не хочу страдать.
— Вы не будете страдать — я здесь.
Страх перед страданиями преследовал Луизу. С юных лет само понятие физической боли было для нее нестерпимо. Тогда, 16 мая 1943 года, ее охватил именно такой страх. В кабинете немецкого лейтенанта Килзнера она испугалась мучений. Луиза несла три бутылки вина и корзинку со съестными припасами, которые предназначались вовсе не для личного потребления, а для членов подпольной организации «Коор-Астурия», скрывавшихся в катакомбах. Гестапо больше полутора лет выслеживало их, пытаясь установить схему действия подпольной сети. Руководитель велел называть себя бароном, но друзья звали его попросту Эмиль. Луиза была влюблена в того, кого считала Робин Гудом. Ради свободы, своей и Эмиля, обязанностей которого она в точности не знала, Луиза выдала место встречи подпольщиков в то утро… И 17 мая 1943 года произошла бойня. Эмиль как раз доставлял взрывчатку по подземным переходам в Монтань, а гестапо тем временем окружило тайник участников Сопротивления. Никто ничего не мог рассказать, ибо не выжил ни один человек. Луиза разделила этот секрет с тем, кто представлял Бога на земле, с отцом Анисе. Даже Эмиль так никогда и не узнал правды и всю жизнь подозревал аптекаря Эмме Фесту, отца Мишель Монлор.
Старая женщина вздрогнула, когда Кюш вернулся в ризницу. Следом за ним вошла Маджер с портативным компьютером.
— Мадам Рапо, лейтенант Маджер запишет ваши показания и возьмет отпечатки пальцев.
— Очень хорошо, комиссар.
Луиза с плаксивым видом повернулась к Наде:
— Я все расскажу вам, мадемуазель…
История повторялась. А Кюш подумал, что возраст не помеха глупости, и тут как раз в ризницу ворвался Мартен:
— Патрон, мне надо немедленно поговорить с вами.
Едва перевалило за полдень, когда он добрался до начала тропинки, ведущей к винограднику профессора Шане. Несколько полицейских машин стояли на краю дороги. Светящийся кордон преграждал доступ дюжине зевак, явившихся посмотреть, что происходит. Кюш увидел Нгуена, что-то горячо обсуждавшего с майором Бебеном. Жаклин Турно делала заявление для прессы.
— Это что еще за история?
— Час назад какой-то человек позвонил в жандармерию Либурна. Там усмотрели связь с нашим делом и сразу вызвали криминалистов.
— Хорошая инициатива наших приятелей-жандармов.
— Ну и бойня… Обнаружили Шане… С отрезанной ногой!
— Что ты такое говоришь?
— Мне кажется, мы имеем дело с ненормальным.
— Давай рассказывай, черт побери!
— Он угодил ногой в капкан для кабана.
— В капкан для кабана?
— Так точно!
— Полагаю, это не несчастный случай?
— Нет, капкан был поставлен нарочно, тут нет сомнений, Шане ходил здесь каждый день.
— Кто нашел тело?
— Один из его служащих, некий Жан Ив Бийо.
— Ты допросил его?
— Да, но это было непросто, он в шоке. Хотя все-таки смог сказать нам, что обнаружил тело около половины одиннадцатого, Шане был уже мертв: он истек кровью.
— И разумеется, никто ничего не видел?
— Конечно. Мы оставили тело, чтобы вы сами увидели, но я уже сделал снимки.
— Пойду посмотрю.
Всем пространством полностью завладели криминалисты. Команда Бебена расставила пронумерованные бирки возле каждого следа. Жан Ив Бийо лежал на земле. Рядом стоял доктор Сельпрен. Несчастного свидетеля вывернуло наизнанку у одной из виноградных лоз. Кюш подошел к месту преступления, загороженному полотняной тканью.
Полчища журналистов держали объективы и камеры на вытянутых руках, стремясь преодолеть заслон из ширм. Каждый желал снять свой ракурс, сделать свое фото трупа. Плохо наведенный кадр с какой-нибудь помехой будет впоследствии, возможно, пользоваться большим спросом, его даже легче продать. Читатели проявляют нездоровое любопытство, а настоящие журналисты, занимающиеся расследованием, стали поистине редкостью. Тьерри Кюш ненавидел этих стервятников, которые питались падалью. Они вызывали у него отвращение.
— Черт, до чего омерзительно, как можно сделать такое!
Правая нога Шане держалась лишь на лоскутке плоти. Железная челюсть сделала свое дело выше щиколотки. На лице Шане застыло страдание, которое он, верно, унес с собой на тот свет. Шплинты капкана поцарапаны. Это давало основание предполагать, что хирург пытался разомкнуть металлическую пасть.
— Должно быть, он хотел сам отрезать себе ногу, чтобы освободиться. Видишь бирку номер три? Его нож нашли воткнутым в землю здесь, рядом с ним.
Заметив Кюша, судебно-медицинский эксперт препоручил Бийо инспектору службы криминалистов и направился к капитану.
Сельпрен был основателем службы судебной медицины Либурна. Его поле деятельности охватывало Сент-Эмильон, Либурн и отчасти Бержерак; женатый на ирландке, отец троих детей, этот слегка полысевший пятидесятилетний человек страстно увлекался своим ремеслом. Он постоянно разрывался между вскрытием трупов, подведением травматических итогов или оценкой последствий для живых и показаниями в судах.
— Привет, Кюш, скверное дело!
— Привет, Сельпрен, можешь определить время смерти?
— Априори между восемью и десятью часами утра, но надо еще уточнить. Медицинские познания позволили ему максимально отодвинуть наступление конца. Он перевязал себя своим ремнем, это ясно, об этом свидетельствуют следы. Зато — и это уже по твоей части — я не понимаю, почему вдруг он решил отказаться от этого. Он мог бы продержаться по меньшей мере два дня.
— В таком-то состоянии?
— Да, его нижняя конечность пропала бы, но зато он сумел бы спасти свою жизнь. А так он очень быстро потерял сознание и через несколько минут умер.
