Винчестер техасца защелкал часто и размеренно, как машина. Лука Петрович снял шляпу и перекрестился, закрыв глаза. Он открыл их, когда стрельба прекратилась.
К его удивлению, все ковбои, и Федька с ними, были еще живы. Они скакали обратно, и вихрем пронеслись мимо. Лука Петрович повернул за ними, успев заметить, что фургон скрылся за воротами ранчо.
— Вот сволочь! — задыхаясь, проговорил старший. — Все пули прошли впритирку!
— Он чуть скальп с меня не снял! — крикнул другой.
— Что за винтовка у него?
— Новый винчестер. Бездымный порох. Нам бы такие, мы бы тут всех прижали, — сказал старший. — Парни, договоримся сразу — этот винчестер достанется мне. Коня, седло и шмотки поделите между собой, но винчестер и патроны — мои. Всем ясно?
Никто не ответил ему, а Лука Петрович скрыл усмешку — с дележкой они явно поторопились.
— Фредди, гони за Мутноглазым, — приказал старший Лянскому. — Пусть ведет сюда всю ораву.
— Я живо! — обрадовался Федька. — Заодно и старика сдам в участок. Пускай отдохнет за решеткой!
— Э, нет, — сказал старший. — Дед нам еще пригодится. Вяжите его.
Лука Петрович покорно протянул руки, когда его принялись связывать, и порадовался тому, что успел поесть.
* * *
Отогнав шайку, Кирилл не торопился скрыться за воротами ранчо. Он еще постоял на одном колене, держа под прицелом горку камней на гребне холма. По его расчетам, там обязательно должна была появиться чья-нибудь любопытная голова. Сам бы он непременно так и сделал — скрылся за холмом и тут же полез бы наверх.
— Особого приглашения дожидаешься? — послышался сзади насмешливый голос Остермана.
Кирилл не удивился, что Илья уже здесь. На то он и Илья, чтобы всегда быть там, где он позарез нужен. Кирилл обрадовался другу, но сейчас ему не до сантиментов.
— От тебя дождешься, — ответил он, пятясь и прикрываясь конем. Ему не верилось, что все закончилось так просто.
— Давай-давай, тебя прикрывают.
Зайдя за ворота, Кирилл увидел, что на лесенке, приставленной к саманному забору, сидел ковбой со старым «шарпсом». А Остерман стоял у фургона, поглаживая взмокших лошадей, и разглядывал Полли.
— Ты не хочешь меня представить своей спутнице?
Кирилл вручил Илье повод своего мерина и подал руку девушке, помогая ей сойти на землю.
— Знакомься, Полли. Это мой друг, Уильям Смит из Аризоны, отец пятерых детей.
— Троих!
— Странно, — сказал Кирилл. — Троих я насчитал, когда мы виделись в прошлый раз. Неужели за это время…
— Заткнись. Полли, не верьте ничему, что этот тип будет говорить обо мне. Пожалуйте в дом.
Илья поднялся на крыльцо и приоткрыл дверь. За ней оказался штабель мешков, и гостям пришлось протискиваться между ними и стеной.
— Прошу прощения за некоторые неудобства, — говорил Илья, ведя их по веранде, окна которой тоже были заложены мешками. — Но мы тут готовимся к визиту незваных гостей.
— Ты про тех, кто кинулся за нами?
— Возможно. Они уже с час бродили вокруг. Ты никого не прикончил?
— Надеюсь, что нет. А где Мойра?
— Я отправил ее в город. Детей тоже. Так спокойнее. Но что теперь делать с вами, милая Полли?
Она посмотрела на Кирилла.
— Не обижайся на моего друга, — попросил он. — Он иногда говорит, не подумав. «Что делать с вами?» — А что еще делают с гостями? Их кормят, поят, укладывают спать. Комната Мойры свободна, как я понимаю?
Остерман развел руками:
— Я простой скотовод, грубый и неотесанный! Прошу за мной.
Он увел девушку, и Кирилл вернулся к фургону. Раненый лежал на боку, впившись зубами в веревки на руках.
— Не надейся, не перекусишь, — сказал ему Кирилл.
— Я перегрызу тебе горло, — пообещал Рябой. — Вот увидишь, скоро тут появятся наши ребята, и тогда тебе придется несладко. Они меня найдут, даже если ты увезешь меня в Австралию.
— В Австралии и без тебя хватает подонков.
Откинув задний борт кузова, Кирилл вытянул раненого на землю. Тот брыкался, пытался укусить, и было удивительно, сколько злобной силы таилось в его костлявом, легком теле.
Подошел Илья и встал рядом с ним над пленником.
— Напрасно ты привез сюда столько народу.
— Так уж получилось. Сам-то давно здесь?
— Дня три, — неуверенно ответил Остерман. — Или четыре. Или два. Ты мне такие сложные вопросы не задавай. Я башкой треснулся. Мойра меня чуток подлечила. Но мухи перед глазами еще мелькают.
— Энди здесь?
— Нет.
— Значит, скоро приедет, — сказал Кирилл. — Он в поселке остался.
— Ну, с ним-то мы отобьемся.
— От кого?
— Как обычно. От соседей. Я сказал им, что ранчо Эда теперь мое. Думаю, что сегодня-завтра наведаются. Ночью будут стрелять по окнам. Подожгут конюшню.
Если кто-нибудь из нас поедет в город, обстреляют из засады. В общем, будут выкуривать отсюда. Обычная история. Знаешь, сколько у меня было таких разборок в Мексике? Целый год мы воевали с Митчеллом из-за десяти акров на самой границе! А что, с генералом Фуэнтесом легче было? В нашем крестьянском деле самое главное — упереться и не отступать…
Кирилл усмехнулся — неотесанный скотовод Остерман оседлал любимого конька. Илюха мог часами рассказывать о своих битвах с конкурентами.
Да, чтобы сохранить за собой ранчо, придется упереться и не отступать. Потому что земля принадлежит тому, кто на ней стоит. Даже если бумаги свидетельствуют о другом.
Бумаги — всего лишь бумаги. А войны из-за земли для того и затеваются, чтобы прогнать с нее слабого и отдать сильному. Кто устоит, тот и сильнее. А раз сильнее — ему и быть хозяином. Таковы были законы затерянного мира. Все юридические установления только придавали сим законам цивилизованный вид.
— Сколько у нас стволов?
— С тобой — шесть.
— А на другой стороне?
— Об этом лучше не задумываться.
— А сколько у нас времени?
— Три дня, — подумав, ответил Илья. — Или четыре. У меня же с цифрами беда, лучше не спрашивай. В общем, рано или поздно из Аризоны приедет подкрепление.
— Полный вагон твоих вакерос?[12]
— Нет. Мои юристы. И несколько специалистов по земельным вопросам. Они будут разбираться с властями как представители нового владельца. А мы с тобой немедленно отсюда исчезнем. Потому что всплыли наши старые дела. Тут крутится федеральный маршал с нашими фотографиями.
