беспокойство постоянно сверлило где-то в районе груди, и я чувствовала, что что-то не так.
Часто оглядывалась, рассматривая опьяневшие лица, но ничего подозрительного не могла заметить. Вождь уже тоже изрядно выпил. Я же только делала вид, что пью из своей кружки.
И вдруг за соседним столом началась суматоха. Один из горцев, мужчина лет сорока с неопрятной длинной бородой и в потрёпанной одежде, подбитой шкурами, поднялся на ноги и, пошатываясь, огляделся. В какой-то момент его взгляд остановился на мне, и глаза его стали озлобленными до крайности. Я вздрогнула. Кажется, источник беспокойства найден. Но в чем дело?
— Ты! — он указал на меня пальцем и сделал несколько пьяных шагов вперед. — Ты убила моего брата! — выкрикнул он заплетающимся языком, но услышали его далеко не все, потому что музыкальные инструменты создавали слишком много шума.
Рядом сидящие горцы попытались его утихомирить.
— Эй, Джейкоб, не испорти нам праздник! Твой брат погиб в схватке и похоронен с честью. Что еще нужно?
— Она убила моего брата, — словно не слыша разумных доводов, продолжал кричать мужчина. — Ей не место среди нас. Я не хочу ждать до завтра. Сражусь с ней сегодня!
Я напряглась.
Кажется, назревала серьёзная ситуация. Мужчина неуверенной рукой вытащил из-за пояса кинжал, который блеснул острым лезвием во свете луны, и указал им на меня.
— Выходи немедленно. Я буду сражаться с тобой, — произнёс он, едва держась на ногах.
Больше никто не вмешивался. Я подозревала, что у горцев есть традиция, запрещающая отказывать тому, кто бросил вызов. Я была измотана и совершенно не настроена на разборки, но выбора не было. Один раз оглянулась, тщетно ища глазами Ксандера, но его не было. Похоже, придётся принять этот вызов, хотя иметь дело с таким пьяным соперником явно не хотелось.
Я поднялась на ноги и медленно вышла из-за стола. Кто-то ловкий бросил мне кинжал, и я поймала его на лету. Девушки, сидевшие неподалёку, радостно воскликнули:
— Сейчас будет поединок! Сейчас будет поединок! Невеста Келана покажет себя!
Кажется, женская половина горного народа поддерживала меня. Вдруг музыка смолкла. Вождь поднял руку и во всеуслышание объявил:
— Джейкоб потребовал поединок один на один прямо сейчас. Мы не можем ему отказать. У него для этого есть все права. Эта женщина убила его брата, и он имеет право отомстить. Но не до смерти. Кто первый упадёт на землю, тот и проиграл.
— Я убью тебя! — прорычал горец, бросаясь на меня.
Он был настолько пьян, что едва держался на ногах. Мне ничего не стоило лишь немного отклониться в сторону, и он пролетел мимо, как разъярённый бык на арене.
Я быстро развернулась и встала в боевую стойку. Горец тоже развернулся, зарычал, как дикий зверь, оскалил зубы и снова бросился на меня. Я тяжело выдохнула, сжала правый кулак покрепче и, когда он подлетел ближе, ловко уклонилась, ударив его кулаком в челюсть. Удар был такой силы, что мужчина резко дернулся и упал на землю, раскинув руки в стороны. Оружие отлетело от него на пару метров, и он тут же затих, словно прилег просто поспать.
Наступила звенящая тишина, прерываемая лишь стрекотом ночных насекомых. Но длилась она недолго — через мгновение вокруг поднялся рёв, громкий и ликующий, полные восторга голоса окружили меня. Я вздрогнула, оглядываясь. Вождь, поднявшись, довольно улыбнулся и объявил:
— Евангелина победила Джейкоба одним ударом! Слава ей!
Я немного смутилась и огляделась. Женщины горцев смотрели на меня с восхищением, некоторые мужчины, хоть и напряжённые, благосклонно улыбались. Кажется, я завоёвывала их уважение раньше, чем ожидала.
Позже, тем же вечером, выйдя на край поселения и остановившись на утесе скалы, я смотрела на луну, которая во всей красе сверкала над моей головой. В душе было неспокойно. Слова того самого горца, пьяного и озлобленного, не давали мне покоя: «Ты убила моего брата!». Да, в момент, когда я вступила в схватку с его родственником, тот был злостным захватчиком, врагом, который покушался на моё благополучие и на безопасность жителей поместья.
Но теперь, под светом этой тихой осенней луны, я не могла избавиться от тяжелого ощущения, что лишила жизни человека, который был кому-то братом, сыном, отцом…
Всё было честно и справедливо. Он напал, я отбивалась. Но теперь он мертв, и кто-то отчаянно горюет о нем. Это осознание давило на совесть. Я снова тяжело выдохнула.
Вдруг чьи-то руки мягко коснулись моих плеч, а потом и вовсе приобняли со спины. Это был Ксандер. Я прижалась к его груди и закрыла глаза.
— Тебе плохо? — спросил он осторожно. — Наверное, тебе было неприятно из-за поведения Джейкоба…
— Да, мне нехорошо, — честно ответила я. — Но дело не в нём, а во мне.
— Расскажи мне, — попросил Ксандер, нежно касаясь губами моей шеи. — Поделись.
Я невесело усмехнулась.
— Станешь моим духовником, преподобный?
Ксандер улыбнулся в ответ.
— Сейчас я хочу быть твоим другом.
Я высвободилась из его объятий и повернулась к нему. На нём была иллюзия Ворона, но я попросила:
— Сними её, пожалуйста. Хочу видеть тебя таким, какой ты есть.
Ксандер коснулся мочки уха, и в тот же миг иллюзия исчезла. Лунный свет отразился в золоте его волос, делая его черты особенно мягкими и привлекательными.
— Я убивала людей, — горько призналась я, — не придавая этому особенного значения. Моей задачей было выжить и защитить своих людей. Но те мертвецы были чьими-то родными… и это очень тяжело.
— Я понимаю, — ответил Ксандер, погладив меня по волосам. — Очень хорошо понимаю. Но иногда так случается. Чтобы этого избежать, нужна реформа… возможно, в целом мире. Увы, такое трудно представить.
— Думаешь, мне нужно попросить прощения? — прошептала я, смотря на него с надеждой на освобождение.
Ксандер тихо выдохнул.
— Да, о прощении просить нужно всегда. Это освобождает сердце от чувства вины. Небеса видят нашу искренность. Давай попросим их о прощении вместе…
Это был особенный момент нашего с Ксандером духовного единения. Он схватил меня за руку и крепко сжал. Закрыв глаза, я обратилась к небесам, чувствуя его рядом. Внутри звучало лишь одно: "Прости… прости… прости меня".
Я обращалась к Богу и к душам тех, кто погиб от моей руки.
Этот мир жесток, но я… я больше не хочу отождествляться с ним. Хочу жить по совести и быть предельно милосердной…
Ксандер обнял меня снова.
— Ты великая женщина, моя маленькая нежная невеста! Не волнуйся, я рядом! Обещаю, что больше не «умру» и останусь рядом с тобой. Веришь?
— Верю… — пробормотала я ему в шею. — Спасибо… Келан.
Глава
