Боевики следовали друг за другом, выдерживая дистанцию в три-четыре шага. Люди Татаева располагались ближе к концу колонны, растянувшейся метров на семьдесят. Сам Сайдали двигался во главе своего отряда налегке — без оружия. В рюкзаке были продукты, да две оставшихся гранаты, взятых «напрокат» у Анжелы. Торчавшая за его поясом «Гюрза», с непригодными для стрельбы патронами, могла сгодиться разве что в качестве пугача, однако данный факт нисколько не заботил спецназовца. В нагрудном кармане камуфляжки лежали документы на имя майора ФСБ Петра Куликова, и это обнадеживало куда больше, чем наличие любого оружия.
Настроение у Татаева, несмотря на сосредоточенный и сдержанный вид, было отменным — какое-то странное предчувствие свободы, дарованное после года заточения в учебном лагере и то, что он снова шел по узким горным тропам навстречу неизвестности, воодушевляло и радовало Гроссмейстера…
Да, сегодня он снова вспомнил о давнем прозвище. Вспомнил и основательно позабытый вкус победы. Впрочем, до победы ему еще было далеко — с тех пор, как диверсионная группа покинула учебно-тренировочную базу, за ним неотступно следовал один из маститых моджахедов. Не курсант-первогодок, а отъявленный головорез из числа людей Губаева. Тем не менее, приглядывал он за «объектом» крайне неловко, и выявить слежку особого труда не составило. Однако наличие соглядатая связывало бывшего офицера по рукам и ногам, а время поджимало — в голове колонны, где-то неподалеку от советника эмира, двигался чеченец с армейской радиостанцией, и дурные вести из стана Шахабова могли поступить с минуты на минуту. Посему начать Станислав решил непременно со своего «опекуна»…
Во время ближайшего привала опытный инструктор, зная насколько небольшие дозы алкоголя помогают организму при критических нагрузках, отвинтил крышечку фляги и картинно приложился к горлышку. Коньяк действительно оказался отменным. Облизнув губы, он взглянул на бойцов своей группы, расположившихся рядом — все они, включая присматривавшего за ним кавказца, с завистью косились на объемный сосуд.
— Ладно, по глотку, — смилостивился Сайдали.
Фляжка моментально пошла из рук в руки…
С декабря прошлого года Торбин изредка наведывался к лекарю учебной базы с жалобами на плохой сон. Средств тот в арсенале имел немного — первым делом предложил валерьянку, позже — таблетки снотворного. Сначала слабенькие, а потом, когда русский зачастил с однообразными визитами — весьма действенные. Спал капитан как убитый, снадобье же аккуратно складывал в целлофановый мешочек.
После привала заветный кулек был незаметно извлечен из левого кармана, и две горсти сильнейших таблеток опустились на дно коньячной фляги. В другом — правом кармане Стаса покоилось с десяток сизовато-черных ягод вороньего глаза, что в изобилии произрастал в здешних лиственных лесах. Но черед их использования еще не настал…
— Отдых один час. Обед… — передали по цепочки от головы колонны, которая уже рассыпалась по небольшой поляне посреди кедрача. Под ногами повсюду хрустела бурая опавшая хвоя, не дававшая пробиваться из земли другой растительности. Трава зеленела отдельными островками — там, где сквозь густые кроны кедров-великанов к земле все ж пробивались лучи солнца.
Последний час пути Гросс все чаще и настороженней посматривал на связиста — длинная гибкая антенна его радиостанции виднелась издалека. Пока наушников тот не надевал, стало быть, тревога в лагере еще не поднята…
Кое-как съев бутерброд с паштетом, и запив нехитрый обед изрядным количеством воды, Татаев нашел взглядом Анжелу и, махнув рукой, подозвал девушку. Снова сняв с пояса фляжку, скомандовал ей и подчиненным:
— Подставляйте кружки.
— Мне совсем не хочется, — отказалась она, поморщившись.
Он приблизился к ней вплотную и тихо сказал:
— Я прошу тебя: выпей немного. Тебе станет легче…
Ясаева не смогла устоять перед его настойчивой просьбой.
— А нам не влетит? — оглянувшись по сторонам, боязливо спросила девчонка.
— Даже если бы сегодня на дворе был рамадан, и все соблюдали саум, мы бы освобождались от его запретов, — твердо молвил командир отряда, разливая крепкий напиток, — да и не собираюсь я вас коньяком баловать — последний…
Сайдали, четверо диверсантов и одна смертница осушили алюминиевые кружки, после чего спецназовец встал и, направившись к ближайшим деревьям, бросил через плечо:
— Много не ешьте — с набитым брюхом в походе одно мучение. Лучше полежите и расслабьтесь. Я скоро вернусь…
Соглядатай не пошел следом — средь голых стволов кедрового леса и так все великолепно просматривалось по меньшей мере на сотню метров. Отойдя шагов на тридцать, Станислав закинул в рот несколько ягод ядовитого растения и присел за деревом. Разжевав отраву, он тут же почувствовал омерзительный вкус и подступившую тошноту. Через две минуты его желудок готов был вывернуться наизнанку…
Когда рвотные позывы, в конце концов, отступили, он встал, вытер платком губы, прикурил сигарету и медленно побрел обратно. Ударная доза снотворного начинала действовать — Анжела и четверо боевиков, включая Губаевского вертухая, зевали; лица сделались сонными, а тела расслабленными. Бывший офицер «Шторма» присел рядом с ними и снова нашел взглядом чеченского связиста. Тот внезапно отчего-то засуетился возле рации: натянул на голову гарнитуру с наушниками и крутил ручки настройки. Вскоре около него оказался и советник эмира Шахабова.
Более медлить нельзя было ни секунды, но боевики, лежавшие на траве по соседству, все еще не спали. Ясаева прикрыла глаза, однако пальцы ее правой ладони плотно сжимали цевье автомата.
Бесконечно долго тянулись для Гроссмейстера несколько минут, пока эти пятеро, наконец, не отключились — дыхание трех молодых чеченцев во главе с четвертым — инструктором-моджахедом стало мерным, веки перестали подергиваться. Рука девицы сползла по оружию вниз и упала на траву… С виду их отдых ничем примечателен не был, — два десятка других воинов Аллаха, набив желудки, также блаженно растянулись на травяных островках и, либо дремали, либо предавались послеобеденному пустомыслию. По-прежнему бодрствовали только командир группы, радист, да несколько смертниц.
Не сводя глаз с первых двух и стараясь не привлекать внимания, Торбин медленно подтащил к себе за ремень автомат Анжелы с длинным пулеметным рожком. По весу оружия, он сразу определил: магазин полностью снаряжен. В этот момент связист услышал в эфире что-то важное и, обратившись удивленным лицом к Губаеву, вдруг передал ему наушники…
«Вперед! — скомандовал сам себе Стас. — Это сигнал для них, а в еще большей степени для меня!»
Дальнейшие движения Гросса были скорыми, скупыми и привычными: он снял «Калашников» с предохранителя, передернул затвор и, привстав на одно колено, с непоколебимой решимостью стал безжалостно бить короткими очередями по бандитам. Их перекошенные от испуга и боли лица мелькали то слева, то справа. Кто-то умирал, не успевая встать на ноги; кто-то вскакивал и пытался бежать прочь с поляны; кто-то хватал оружие, но, получая порцию свинца, отлетал и опять валился наземь… Сам же Станислав в эти мгновения молил бога только об одном: как бы не угодить случайной пулей в рюкзак какого-нибудь смертника, напичканный пластидом…
