так много. У крепости защитных артефактов масса, но почти все они против конкретно этого типа врага бесполезны. Чернильные монстры обладают уязвимостью к огню, так что мне незачем их замораживать, заковывая в ледяной саркофаг. Как и незачем давить гравитацией, прессовать землёй, обрушивать на них волны воды и бить десятками тысяч лезвий. Несомненно, мощь здешних артефактов колоссальна и даже если наплевать на всякую логику и ударить чем-то из мной перечисленного, пару десятков тварей я убью. Их просто аннигилирует. Но в том-то и дело, что пара десятков убитых противников, это не тот результат, на который я рассчитываю. А артефакт огня, такой нужный против чернильных гадов, вопреки всем мыслимым и немыслимым законам логики, бьёт не по площадям! Неужто династия Медведевых так беспокоилась за лес вокруг? Да бред же!
Отчаиваться я не стал. Пусть я не могу воспользоваться одним из артефактов крепости для защиты. Но они мне и не нужны. Зачем бить, пусть огромной, но мухобойкой по огромному рою? Только потрачу впустую энергию из крепостных накопителей. Вместо этого, я потрачу выигранную минуту на то, чтобы синхронизировать свой источник и систему питания крепости. Каждый маг сам себе артефакт S+++ ранга, была бы только энергия. Благо, что крепость оценила мои действия и поощрила как раз таки возможностью синхронизации источников.
Настроиться на огромные стационарные накопители, мощность каждого из которых в десятки, а то и сотню раз превышала мой собственный сосуд, было делом непростым. Вернее, подключиться то к ним было довольно просто. Но вот сделать это так, чтобы не сгореть во время активного использования огромных запасов, вот это уже посложнее. Пришлось укреплять каналы, и именно это заняло большую часть времени. Благо, что я укреплял лишь те каналы, что будут задействоваться, а на все прочие просто забил. Иначе бы точно не успел. Но по истечению выигранной мной минуты, всё было готово, включая заклинание «Геенны Огненной».
— И пусть всё сгорит, и пусть всё очистится…
Глава 24
В это же время, зимний сад резиденции
Обстановка во внутреннем дворе крепости оставалась напряжённой. Несмотря на смелое, даже самоуверенное заявление молодого светлого князя Медведева, мало кто из присутствующих уверовал в свою полную безопасность. Хотя и паники, конечно же, не наблюдалось. Большинство гостей покинуло зимний сад, а те, кто остался, были либо обличены непомерной властью, либо обладали колоссальной личной силой, чтобы поддаваться панике, будто бы они простые землепашцы, встретившие дикого зверя.
— На что этот юноша рассчитывает? — как бы между делом поинтересовался у императора канцлер Германии, даже и не думая прекращать пить. — Что он там лепетал про возможности рода Медведевых?
— Отец, — удивительно, но ответ канцлеру дала его дочь, а не император или хотя бы князь Багратионов. Девушка отреагировала молниеносно, уверенно шагнув вперёд, тем самым отсекая возможности всех прочих вмешаться в разговор. — Изволь соблюдать приличия. Ты говоришь о моём муже, и теперь уже о моём роде.
Пожилой немец глянул на собственную дочь, которую он, по собственному мнению, выдрессировал и натаскал будто какую-то собаку. Он смотрел на неё ровно десять секунд, после чего хмыкнул и отвернулся, признавая собственную неправоту. А как иначе, ведь это он её научил бросаться в бой за свой род, что она сейчас и сделала. Мария же, впервые за вечер улыбнулась яркой и неприкрытой улыбкой. Для неё это была сладостная победа и небольшая месть. Ведь несмотря на наличие в её жизни отцовской любви, папаша куда чаще относился к ней как к разменной монете, лишь изредка позволяя себе толику родительской заботы. Мария не винила его, такова уж его доля, освободителя, объединителя и предводителя целого народа. Не винила, но и не благодарила.
— Все дискуссии после, — неожиданно в тишине раздаётся уверенный голос князя Багратионова, который не стал ждать возможного продолжения перепалки. — Сейчас важно обеспечить безопасность первых лиц встречи и отразить нападение.
— Обойдёмся без этого, — тут же отреагировал император. — Я здесь самый сильный боец. И я не буду прятаться за спинами охранников.
— Bestätigen — отсалютовал императору канцлер своим бокалом. — Если какая-то шваль желает подраться, я за всегда рад.
С последним словом, Отто опрокинул в себя остатки алкоголя и бросил пустой бокал охраннику, засучивая рукава своего камзола, отчего те в ту же секунду порвались.
Если бы какая-то чернильная тварь сейчас действительно ворвалась в зимний сад крепости, то она очень быстро бы пожалела о своём поступке. Несколько десятков опытных бойцов Альбедо под предводительством сразу двух правителей, это не тот орешек, который легко расколоть. Пожалуй, из всех присутствующих, только две жены молодого Медведева выглядели несколько слабовато на общем фоне. Но они в данный момент просто старались не привлекать к себе лишнего внимания, чтобы их не отправили в общее убежище.
— Где эти сволочи? — развернулся на одних лишь каблуках пожилой канцлер, обращаясь к Багратионову, как одному из тех, кто имел связь со всем охранным периметром.
— Минуту назад были в паре сотен метров от внешней стены, — отчеканил князь, а затем взял в руки артефакт связи, и на мгновение его лицо стало недоумённым. — И сейчас, они всё ещё в паре сотен метров. Все твари словно зависли в воздухе. Ничего не понимаю.
— Зато я понимаю, — вдруг рассмеялся Бисмарк, доставая из внутреннего кармана футляр с сигарами, после чего неспешно закурил. — Ну чего так смотрите? Малец всю погань стазисом накрыл. То-то вокруг так магический фон резко преобразился. Вот ведь, зря только камзол испортил. Поди теперь никакой драки и не будет.
— О чём это ты, Отто? — поинтересовался у союзника император, в тоне которого отчётливо читалось лёгкое недовольство сложившейся ситуацией. Как же, государь и не контролирует всё и вся.
— Малец взял ситуацию под контроль, взял управление над крепостью и теперь развлекается, вот что, — хмыкнул канцлер, глазами начав искать оставленный официантами поднос с алкоголем. — Пойдёмте, глянем что он там творить будет. Зато теперь хотя бы точно понятно, что он Медведев, а не свинопас. Другого крепость наверняка убила бы за такую наглость.
— Но как
