— Я бы услышал все равно. Тут кругом тихо, особенно по ночам. Поживите немного здесь, и начнете замечать малейшие отклонения. Даже если телевизор включен, а окна плотно закрыты.
— В ту ночь вы слышали звук проезжавшей машины? — спросил Марино.
Он немного подумал, затем сказал:
— Проехала одна незадолго до того, как Проклятый начал царапаться в дверь. Полиция спрашивала меня об этом. У меня было ощущение, что тот, кто был в этой машине, пристрелил моего пса. Офицер, составлявший доклад, также подумал об этом. По крайней мере, так он предположил.
Джойс помолчал, глядя в окно.
— Может быть, просто какой-нибудь парень.
В гостиной пробили часы, затем наступила тишина, ее нарушал звук падающих из крана капель. У мистера Джойса не было телефона. Вокруг мало соседей, ни одного, кто жил бы поблизости. Мне было интересно, есть ли у него дети. Непохоже, чтобы он завел себе другую собаку или кошку. Не было признаков, чтобы здесь жил кто-то, кроме него.
— Старый Проклятый был не нужен, но мог доставлять удовольствия. Он привык задавать жару почтальону. Я, бывало, стоял в гостиной у окна и смотрел, смеясь до слез. Это, скажу вам, было зрелище. Толстенький, небольшой почтальон поглядывал по сторонам, до смерти боясь вылезать из своего маленького почтового грузовичка. Проклятый бегал вокруг, щелкая зубами. Это продолжалось минуту-две, затем я выходил во двор, указывал пальцем, и Проклятый убегал, зажав хвост между ног.
Джойс глубоко вздохнул, в пепельнице лежала забытая цигарка.
— Так много низости кругом.
— Да, сэр, — согласился Марино, откидываясь на спинку стула. — Низость и подлость повсюду, даже в таком чудесном и спокойном месте, как это. В последний раз я был здесь, должно быть, около двух лет назад, за несколько недель до Дня всепрощения, когда в лесу нашли убитую пару. Вы помните?
— Конечно. — Мистер Джойс кивнул. — Никогда не видел подобного переполоха. Я заготавливал дрова в лесу, когда мимо промчались полицейские машины, мигая огнями, должно быть, целая дюжина, и пара машин «скорой помощи».
Он помолчал, задумчиво глядя на Марино.
— Что-то не припомню, чтобы я там вас видел. Затем, обратив внимание на меня, сказал:
— Полагаю, вы тоже были там?
— Была.
— Так я и думал. — Он, казалось, был доволен. — Подумал, что где-то я уже видел вас, и все это время пытался вспомнить, где это я мог видеть вас раньше.
— Вы ходили в лес на место, где были найдены тела? — спросил Марино.
— Когда столько полицейских машин проехало мимо моего дома, разве мог я усидеть на месте. Я не мог представить, что там происходит. В том направлении нет соседей, только лес. Я подумал: вряд ли это охотник, которого могли застрелить, — слишком много полицейских. Поэтому завел свой грузовичок и поехал следом. Нашел офицера, стоявшего около машины, и спросил, в чем дело. Он сказал, что несколько охотников нашли тела двух человек. Затем он поинтересовался, где я живу. Потом ко мне приходил следователь и задавал вопросы.
— Вы, случайно, не помните имени следователя? — спросил Марино.
— Боюсь, что нет.
— Какие вопросы он задавал?
— В основном хотел узнать, видел ли я кого-нибудь в окрестностях, особенно в то время, когда пропала молодая пара. Насчет незнакомых машин, что-то в этом роде.
— Вы видели?
— Ну, я много думал после его ухода и иногда, время от времени, до сих пор вспоминаю, — сказал мистер Джойс. — Итак, в ту ночь, когда, как полагала полиция, пропала и была убита молодая пара, я не слышал ничего, что отложилось бы в памяти. Иногда я возвращаюсь рано. Возможно, я заснул. Но кое-что я вспомнил примерно месяц назад, после того как нашли ту другую пару в начале года.
— Дебору Харви и Фреда Чини? — спросила я.
— Да, девочку, чья мать важная персона. Марино кивнул.
Мистер Джойс продолжал:
— Это убийство заставило меня вновь задуматься о тех, кого нашли здесь, и это засело у меня в голове. Если вы обратили внимание, когда проезжали, то перед домом висит почтовый ящик. Ну вот, я неважно себя чувствовал примерно за пару недель до того, как тогда, несколько лет назад, были убиты девочка и парень.
— Джим Фримэн и Бонни Смит, — сказал Марино.
— Я маялся простудой, всего ломало, тело болело так, словно с головы до ног ныли зубы. Дня два я, должно быть, пролежал в постели, не было сил сходить и забрать почту. В тот вечер, про который я рассказываю, я сварил себе суп и почувствовал себя лучше. Поэтому я пошел взять почту. Было, наверное, часов девять, может, десять вечера. Как раз когда я шел обратно к дому, я услыхал эту машину. Черную, как смола, и разглядел человека за рулем, пробиравшегося по дороге с погашенными фарами.
— В каком направлении ехала машина? — спросил Марино.
— В том.
Мистер Джойс указал на запад.
— Другими словами, он выезжал оттуда, из леса, в направлении шоссе. Может быть, это ничего не значит, но помню, что в тот момент это показалось мне странным. Во-первых, там ничего не было, кроме леса и полей. Я решил, что это молодежь, которая ездила выпивать, отдыхать или еще что-нибудь.
— Вы хорошо рассмотрели эту машину? — спросила я.
— Среднего размера, темного цвета. Черная, или темно-синяя, или, может быть, темно-красная.
— Новая или старая? — спросил Марино.
— Не знаю, новая ли, во всяком случае — не старая. Также не из этих, иностранных.
— Почему вы так решили? — спросил Марино.
— По звуку, — спокойно ответил мистер Джойс. — Эти иностранные машины работают не так, как американские. Двигатель гудит громче, пыхтят сильнее, не знаю, как описать, но могу отличить. Знаю, вы приехали на американской машине, может быть, на «форде» или на «чеви». Та машина, что проехала мимо с погашенными огнями, работала очень тихо, звук был мягкий. По виду она напоминала мне новую модель «альбатроса», но не могу утверждать. Может, это был «коугар».
— То есть спортивная, — сказал Марино.
— Зависит от того, как вы смотрите на это.. С моей точки зрения, «корветт» — спортивная машина, а «альбатрос» или «коугар» — так, причуда.
— Могли бы вы сказать, сколько человек сидело внутри этой машины? — поинтересовалась я.
Он отрицательно покачал головой.
— Нет. Не знаю. Было довольно темно, да я и не приглядывался.
Марино достал из кармана блокнот и стал листать его.
— Мистер Джойс, — сказал он, — Джим Фримэн и Бонни Смит пропали двадцать девятого июля, в субботу. Вы уверены, что видели машину накануне? Уверены, что не после?
— Так же уверен, как то, что я сижу перед вами. Я знаю потому, что заболел, я уже говорил. Начал заболевать на второй неделе июля. Я помню потому, что тринадцатого июля день рождения моей жены. В день ее рождения я всегда ходил на кладбище положить цветы на могилу. Сразу же после возвращения с кладбища стал странно себя чувствовать. На следующий день я свалился и не мог выбраться из кровати.
