Объяснил, что он и другие покупатели стали… жертвами-не жертвами, но подопытными кроликами эксперимента, проводимого профессором Беззубцевым. Профессору, в общем-то, наплевать, что произойдет с потребителями снадобья. Кто беспощадно подсядет на наркотик, а у кого-то, вполне можно допустить, окажется иммунитет… Иными словами, наш ученый проводит негласные клинические испытания на людях, совершенно ничего не подозревающих. Это и есть о главное, что нужно ему перед побегом на запад. Где он рассчитывает стать триумфатором со своим уникальным психоделиком. А Жирков тут совершенно не при чем. То есть, он знать не знает об истинной цели распространения. Беззубцев просто использует его втемную.
Подпольный магнат слушал меня совершенно бесстрастно. Выдержка у него была великолепная. Это и понятно: жизнь научила. Но я угадывал ход его мыслей. Именно на такой ход я и рассчитывал.
Тут было два козыря.
Первый — чисто логический. Виталий Алексеевич, конечно, вмиг сообразит, какой огромный бонус может дать ему овладение препаратом Беззубцева. Как подмять профессора под себя — этот вопрос он, наверное, уже решал, слушая меня. Прокручивал варианты. А второй мой тонкий ход — психологический. Я рассчитывал на то, что самолюбие цеховика будет больно ужалено. Быть подопытным кроликом⁈ — это особенно обидно человеку, считающему себя чем-то вроде пупа Земли. Или, сказать лучше, такого невидимого паука, который упивается тайной властью, незаметно для всего мира дергая за паутинки-ниточки и создавая события в свою пользу.
И вот для такого человека узнать, что он стал лабораторным организмом, чем-то в экспериментальной пробирке… Ну, это выше его сил! Этого прощать нельзя.
Я видел это по его лицу и взгляду. Он стремительно что-то обдумал. Взглянул на меня. И я сразу понял, почему этот человек сумел стать пусть подпольным, но миллионером. Он на самом деле умел ставить цели и достигать их. Невзирая на преграды. Любую преграду он мог преодолеть, если был уверен в правильности и достижимости цели.
— Так, — сказал он. — А почему вдруг вы решили мне об этом рассказать?
Я ждал этого вопроса.
— Ну… — здесь я постарался злорадно ухмыльнуться, — это личный мотив, скажем так.
— Вам есть за что не любить вашего профессора…
— Беззубцева. Да. Так оно и есть. Подробности не важны.
Он подумал.
— Допустим. И чего вы хотите от меня?
— Содействия. Мне кажется, нам надо совместно нанести визит профессору. Поговорить с ним по-взрослому. И обернуть ситуацию в свою пользу.
Магнат долгим взором посмотрел на меня. Я спокойно выдержал этот безмолвный экзамен. И Виталий Алексеевич произнес:
— А мне кажется, что ты, юниор, далеко пойдешь…
— Мне тоже хочется так думать.
— А если так, то твои предложения?
— Так я уже сказал…
— Это общие слова. Конкретнее.
— Конкретнее — я предполагаю, что у вас есть люди, которые… правильно с ним поговорят. Чтобы он стал словоохотливым.
Я говорил это столь веско, что Витек с невольным уважением покосился на меня. А по краткой, почти неуловимой усмешке хозяина я понял, что попал в точку. Такие люди у него есть. Было бы странно, если б не было! При его-то жизни.
Он еще помолчал немного, прежде, чем спросить одним словом:
— Адрес?
— Есть, — а я ответил одним слогом.
— Тогда навестим, — спокойно ответил он.
…На улице я сказал Витьке:
— Давай отойдем подальше, там и позвоним. Он лишь кивнул. Он вообще, похоже, решил, что в наших совместных действиях думаю, принимаю решения один я. Но меня это устраивало.
На одной из центральных улиц, шумной и многолюдной, я остановился у будки телефона-автомата.
— Фиксируй обстановку… — многозначительно обронил я Витьке. Тот понимающе кивнул. Рожа у него сразу стала как у Джеймса Бонда на задании.
Я набрал номер Андрея Степановича. Трубку сдернули после первого же звонка.
— Андрей Степаныч, это я, Родионов… — и я изложил суть беседы.
— Что решили? — нетерпеливо потребовал ответа он.
Я оглянулся. Витек бдительно нес службу.
— Он велел перезвонить завтра, — я понизил голос. — Хочет, чтобы мы все вместе навестили Беззубцева. И обещал завтра сказать, когда и каким образом мы организуем этот… визит.
Столбов помолчал, затем пробормотал:
— Хм… Неужто клюнуло?.. Ну, не дай Бог испохабить! Ладно, вы там будьте осторожны, с этими прощелыгами надо ухо востро держать, и глаз да глаз всегда! Каждую секунду… Ладно, — повторил он. — Завтра выбери время забежать ко мне в редакцию. Лучше один, без Ушакова. Тут такое дело, что чем меньше ушей, тем лучше. Понял?
— Так точно, — четко отрапортовал я.
— Ну давай.
— Чего там?.. — поинтересовался Витек.
— Все доложил, ждем дальнейшего развития событий. Ну, пошли на транспорт!
— Ага… Вон там остановка.
— Идем.
— Слушай…
— Да?
Витька набрался душевных сил, чтобы сказать:
— Слушай, Базилевс. Че-то я малость того… На мандраже. Что-то мы в такую карусель забрались…
— Теперь-то, конечно — мы. А первым тут был ты! Кто в эту фарцовку полез, будь она неладна? Вот сейчас хлебаем в два рыла. Плюс еще несколько… лиц.
Он горестно поник:
— Ну… кто ж думал, что оно так обернется…
— Понятно, что никто не думал. А надо было думать. Тебе! Предупреждали тебя. Я говорил, Саня говорил… Но ты же сам умнее всех!
Я махнул рукой:
— Ну ладно, что там толковать! Думать надо о том, что делать, а не о том, что могло быть, не могло… Верно?
— Так-то оно так… — согласился он без большого энтузиазма.
На этом философская часть закончилась, дальше разговор пошел банальный, и так до отбоя.
Назавтра лекции начались как обычно. Первой парой была физика. Доцент Аркадин читал в привычном режиме, толково и размеренно…
