твой начальник, — сухо произносит Максим. — А ты живешь вон в той развалюхе, — кивок на старый домик дедушки. — Мне передали, как вы на свадьбе он пел, как возит тебя на моря, за границу, холит и лелеет. А по факту ты живешь в бараке и вкалываешь на работе и здесь, пишешь статьи, клянчишь деньги. Если бы ты с ним реально встречалась, то тут бы не жила. А если он тебе это позволяет, то он тебя не достоин.
Ну вообще-то Демид оплачивает мне более чем комфортное проживание в люксе дома отдыха, и это не входит в наш кредитный договор.
— Вот уж кому-кому, но точно не тебе оценивать и судить поведение другие мужчин, — с усмешкой говорю я, не собираясь выдавать свое второе место жительства. — Думаешь, на свадьбе мы с Демидом понарошку целовались? Побольше верь тому, что в интернете написано.
— Но ты здесь, на этом участке, а его нет.
Макс посмотрел на меня решительно и мрачно.
— Либо ты сейчас едешь со мной, либо у тебя на работе все увидят твои блоги.
— Угрожать мне решил? Тогда и на твоей работе много чего интересного о тебе узнают, помимо того, что я озвучила на свадьбе.
— Ну давай, рассказывай что хочешь и кому хочешь, — говорит Максим, делает решительный шаг ко мне… и спотыкается о крутящегося возле нас козленка. Чуть не падает, но ему удается сохранить равновесие. Ругнувшись, недовольно пихает ногой козленка от себя подальше. Белянка жалобно заблеяла, а дальше события понеслись вскачь.
Белой разъяренной стрелой на Максима кинулась обычно наидобрейшая Снежка. Ка-ак боднула его, встала на дыбы с угрожающим меканьем.
— Фу! — кричит Максим убегая от разъяренной козы, которая его преследует. Бегает по кругу возле машины, а она за ним, то и дело пытаясь боднуть.
За спиной слышится топот. К нам несутся рабочие. Калитка была открыта, все наверняка все видели, а коз люблю не только я, они успели стать любимицами и кормилицами для всей бригады.
— Убери козу! — вопит Максим.
Я отступаю вглубь участка, пропуская рабочих с с очень злыми лицами, и сама перехожу на бег, спеша найти и схватить что-то поувесистее. Первой попадается узкая, но достаточно увесистая доска. Хватаю ее на манер дубину. Все, Максим попал, зря он сюда приехал.
Глава 32
— Пустите! Пустите меня! — разъяренно кричу я, в попытке вырваться и удерживающих меня мужских рук. — Давно пора было это сделать!
Напротив меня Максим с подбитым глазом. Его тоже удерживают несколько мужчин. Только его скрутили, а меня пытаются бережно удерживать от необдуманных поступков.
— Марианна Юрьевна, успокойтесь, нечего руки марать и грех на душу брать. Потом еще с полицией проблемы будут. Оно вам нужно? За Беляночку мы уже отомстили, с ней все в порядке.
— Это только мне решать. Это не только за козленка. Я спокойна и осознаю, что делаю.
На меня смотрят с сомнением, на спокойного человека я, наверное, сейчас меньше всего похожа.
Меня нехотя отпускают и отступают, а вот Максима продолжают удерживать скрюченным в позе зю. Вскидываю доску. Макс смотрит на меня со смесью ужаса и недоверия.
— Мара, ты что?
— А что, незаметно?
Размахиваюсь. Максим в момент удара смотрит на меня во все глаза, и только в последнее мгновение зажмуривается.
Раздается глухой звук удара. Затем еще и еще один. Звон разбитого стекла. Методично крушу машину. Одна фара, вторая.
— Мара, Марьяночка, нет, прошу тебя, не надо! — кричит Максим. — У меня страховка просрочена!
Рабочие наблюдают за всем удивленно. Макс кричит и воет так, словно я его лично бью. Ну да, любимая машина, столько приятных воспоминаний о часах наедине с Кристиной. И только загнанная обратно на участок Снежка, высунувшая голову из прорехи в заборе — одобрительно.
— Какая женщина! — цокая, восхищенно произносит один из молодых работников, глядя вслед Максиму, спешно уезжающему на помятой машине.
— Валькирия, — согласно уважительно кивает самый старший из рабочих. — Пойдемте, что ли, чая попьем. Марианна Юрьевна, может, вы с нами чайку попьете успокаивающего?
— Если ваш успокаивающий чай достаточно крепок, то конечно.
Раньше я близко с рабочими на участке не общалась, только по вопросам стройки, а тут так хорошо посидели. Много говорили на личные темы. Я рассказала про историю с Максимом, мужчины мне поведали про свои личные неурядицы, как кому изменяли жены, девушки. Таких историй оказалось немало.
Мы весь вечер сидели, точнее это я весь вечер сидела, а остальные посменно, поскольку работа на участке почти не прекращается — ни вечером, ни даже ночью. Соседские участки заброшены, а значит нет и препятствий — никто не жалуется, на шум и яркий свет фонарей.
Я все ждала, что сейчас то ли полиция приедет, то ли участковой, а то и вообще возмущенные родственники полным составом. Но обошлось.
Спать иду слегка пошатываясь. В дом отдыха я сегодня уже не поеду, темно слишком, еще и сверну вдруг не туда. С момента начала стройки я на участке не ночевала. Смущалась рабочих, да и шум бы мешал, а сейчас мне море по колено. Взяла под мышки двух котят. Хотела еще и Беляночку в теплую постель забрать, порадовать, ей ведь сегодня ни за что, но мужчины отговорили, мол, мама-коза будет волноваться, где ее ребенок.
Заснула прекрасно. Теплые, мягкие котята под боком оказали благотворное влияние, спала как убитая, правда проснулась с головной болью и очень рано. Первые лучи солнца только-только стали пробиваться.
Схватив, хранящийся дома пакет с вещами для купания, быстро переоделась и вышла на улицу.
Вдохнула свежий утренний воздух. Красота. И рабочие наконец, угомонились. На несколько предутренних часов наш трудовой лагерь все-таки затихает.
Медленно, то и дело зевая, бреду к реке. По пути достаю проверить напрочь вчера забытый телефон. Ой, Демид несколько раз вчера звонил. Перезваниваю ему и только когда мне отвечает хриплый со сна голос, понимаю, что, позвонила, наверное, рано.
— Привет. Извини, разбудила? Давай я позже перезвоню?
Скидываю шлепки пробую
