придумать. Что-то такое небольшое: что и в руках не видно будет, но и не совсем ерунду. А то, допустим, Дорджина такая: мы ей что-то добренькое подарим, а она пустяком отделается! А ежели подарок маленький, а она ерунду сунет, можно и вовсе его не доставать.
Надо сказать, что подобные рассуждения просто вымораживали мне душу. Это ведь не одна свекровь такая. Если послушать ее рассуждения, получается, здесь вообще все люди друг к другу вот так относятся: заполучить себе побольше, а отделаться пустяком. Успокаивало только то, что и барон, и Нина, и даже Ханс производили впечатление нормальных, вменяемых людей.
Между тем баронесса продолжала смотреть на меня, ожидая ответа. Я легко пожала плечами, как бы показывая, что советчик из меня так себе. Однако из вежливости спросила:
— Скажите, госпожа Розалинда, а что обычно дарят друг другу на Рождество?
— Ну, Рождество все же не свадьба. Тут подарки попроще будут. Можно мешочек пряной травы, можно свечу, ежели, например, она белого воска. Ткань или там, допустим, кружево – это сильно уж дорого. А вот ленточку атласную для косы девице подарить – самое оно.
— Госпожа Розалинда, а подарки дарятся от человека человеку или же от семьи семье?
— Конечно, от семьи семье, – с недоумением глянула на меня баронесса. – Это ежли семья большая, да никуда в гости не едут, да и у себя не принимают… ну, тогда дарят от человека человеку. Тебе же сестры что-то дарили? – с некоторой подковыркой спросила она.
Помня о том, что родная семья настоящей Клэр была довольно нищей, подначку я уловила, но отвечать ей не стала. Посмотрела пристально в глаза и, дождавшись, когда она почувствовала себя под моим взглядом не слишком уютно, задумчиво произнесла:
— Госпожа Розалинда, а как вы думаете, о чем говорит пословица: «Не плюй в колодец, пригодится воды напиться.»?
Вспомнив, что со мной придется контактировать еще месяцев восемь, а то и девять, баронесса слегка смутилась и торопливо заговорила, желая замять ситуацию:
— Так вот, что бы такое придумать, чтобы и не дорого, и хорошо? Я тут на Нине сережки видела, красивые. Она сказала, что такие только ты умеешь делать, – и свекровь замолчала, внимательно глядя на меня.
Торопиться с ответом я не стала, потому что мне пришла в голову не слишком приятная вещь: «Последний раз я нормально разговаривала с бароном, когда пришло письмо… Это получается, почти месяц он в одиночестве. И даже сейчас никаких разговоров о празднике не ведет. Кроме того, он слепой, но не глухой. Наверняка иногда слышит, сколько я стала общаться с баронессой. Нехорошо получается…». Так что свекрови я ответила просто:
— Я подумаю, – в конце концов, я всего лишь невестка. И подарки от семьи вообще не моя забота. Еще раз глянула на ее оплывшее лицо и решила: даже если возьмусь сплести подарки, то сделаю это не бесплатно: наверняка у свекрови есть вещи, которые могут мне пригодиться.
Поэтому, торопливо закончив завтрак, я поспешила в комнату барона за грязной посудой. Но уходить сразу не стала, а спросила его:
— Господин барон, до Рождества осталось всего ничего. Может быть, что-то из вашей одежды нужно привести в порядок? Нам придется ехать в храм на праздничную службу, а потом будут визиты к соседям… Так что подумайте, что из одежды вам понадобится, – и через небольшую паузу добавила: – О таких вещах, знаете ли, лучше побеспокоиться заранее.
Барон никогда не выглядел слишком эмоциональным человеком. Поэтому заслезившиеся глаза напугали меня.
Некоторое время он молчал, а потом сипловатым, каким-то сдавленным голосом спросил:
— Ты хочешь вывезти меня в город, Клэр?
Вспомнив, как относились к нему собственные жена и сын, я поняла, почему он так спрашивает. Однако прикинулась бестолковкой и с удивлением в голосе спросила:
— Ну а как же иначе? Мой муж в отъезде, и сейчас вы хозяин этих земель.
Барон отложил свою вечную сеть и тихо сказал:
— Розалинде это не понравится. Она будет ругаться и может устроить скандал прямо в гостях.
От этих спокойных слов у меня в душе поднялась целая буря. Наладив контакты с баронессой, я как будто запретила себе думать о том, какой конченной мразью эта тетка может быть. Как она способна унизить и оскорбить человека просто потому, что может себе это позволить. От злости даже кровь бросилась мне в лицо, когда я смотрела на поникшую фигуру свекра. Понятно было, что сидение в четырех стенах способно утомить даже закоренелого интроверта. Также понятно было, что выезд в этот вшивый городишко для барона почти недостижимая мечта. Я глубоко вздохнула и ответила:
— Если вы скажете «да», господин барон, я позабочусь о том, чтобы ваша жена вела себя пристойно.
Давая это обещание барону, я еще сама не знала, как именно прижму госпожу Розалинду, но собиралась сделать это обязательно. От своего свекра я не слышала ни одного худого слова и получала только уважительное отношение и помощь. Так что уж для него-то я точно постараюсь!
Разговор со свекровью был долгий. Я давила, угрожала и шантажировала без малейшего зазрения совести, даже испытывая какой-то странный азарт. Ведь не была же эта баба истеричной хамкой, когда была жива ее свекровь. Даже первые годы семейной жизни умела себя как-то сдерживать. Она стала такой не только от собственной распущенности, но и от безнаказанности. А вот как раз наказать ее я могла в любой момент. Для наказания мне вовсе не нужен был кнут. Я могла просто отказаться готовить и даже пригрозила уволить слуг. Разумеется, делать этого я не собиралась, но мои слова о том, что свекрови придется самой ходить за дровами и даже колоть их, произвели неизгладимое впечатление. Конечно, сперва она возмущалась и даже кричала, что я сопливая девчонка и не смею поучать ее, баронессу, как ей с собственным мужем разговаривать. Однако вместе с кнутом я пустила в дело и пряники: говорила о
