он постарался произнести в перерывах между криками боли очередной нечистой.
Все воины Рассвета знали, что их лидер даже ночью стоит на страже веры и очищает от скверны сосуды во имя веры. Не щадя себя, он отказывается от сна ради очищения мира.
— Это не может подождать? — раздражённо уточнил Его Святейшество, вытирая лезвие серпа и подставляя серебряную чашу под толчками покидающую тело нечистой кровь.
— Это связано с Кровавым, — ещё ниже склонился слуга, чтобы случайно заметить в до блеска начищенных носках туфель отражение действия Альба Ирликийского. А тот в этот самый момент поил из чаши кровью грязную нечестивицу Кровавого. Слугу чуть не вывернуло от отвращения. Но он стойко держался. Его Святейшеству виднее, как очистить от скверны.
Послышался тяжёлый вздох.
— Проси!
Слуга выскользнул из шатра, так и не разогнувшись из поклона.
Серв вошёл с протянутой рукой. Голова опущена, но спина гордо выпрямлена. На губах паладина играла предвкушающая улыбка. Новости однозначно были хорошими.
Альб ополоснул руки в розовой воде и тщательно вытер, прежде чем взять пергамент от своего верного пса.
«Эхо души Кровавого появилось в нашем мире».
Его Святейшество победно улыбнулся. Явился-таки.
— Нападать наш старый недруг будет в полдень, ибо полночь уже прошла спокойно. Но мы его поторопим, — Альб обернулся и с предвкушением облизнулся при виде блондинки.
— Вели приготовить крестовины для грешниц.
Серв нарисовал вопросительный знак в воздухе.
— Три для оставшихся нечистых.
Взгляд паладина невольно упал на женщину Кровавого.
— А эту мы оставим на десерт!
* * *
Я пришёл в себя рывком. Ольга совала мне в руки подзорную трубу и указывала на лагерь святош. Одевался под заинтересованным взглядом девушки, которая очень старалась смотреть куда угодно, только не на меня. Выходило откровенно плохо. И судя по покрасневшим щекам, это понимал не только я.
На выходе из палатки я первым делом оценил высоту солнца над горизонтом. Выходило что-то около семи-восьми утра. Уже не рассвет, но и до полудня далековато. Приложив окуляр к глазу, я рассматривал слаженные действия святош. Да уж, казни проводить они всегда были мастерами. Сожжение, колесование, распятие — варианты на любой вкус и бюджет. Агафью среди девушек, запертых в стальной клетке в лохмотьях, я не заметил. Зато заметил кое-кого другого.
У основания моей башни на резном троне из миртового дерева восседал во всём белом целый и невредимый Ирликийский Ангел, Его Святейшество Альбиний. Голову его увенчивал венец с розоватыми вместилищами благодати Рассвета, на пальцах красовались перстни с такого размера камнями, что непонятно было, как он руками шевелил.
— Сука! Ничего его не берёт! Даже посмертное проклятие! — сплюнул я разочарованно и отвернулся.
— Кого? — заинтересовалась Ольга и взяла у меня подзорную трубу. — Эту слащавую мумию?
— Кого? — не понял я.
— Ну мужик во всём белом, с претензией на главного.
— А при чём тут мумия? — переспросил я.
— А ты не чувствуешь?
— Что?
— У него ниже пояса всё разлагается, — принялась объяснять эмпатка. — Он — импотент, — но, увидев мой непонимающий взгляд, тут же поправилась, — нет, даже хуже. У него там всё выгнивает, никакие лекарства не спасают и магия. И мужика извратило так, что он теперь стал фанатом садо-мазо. Получает удовольствие только от причинения боли кому-то. Причём, сильнее всего почему-то ненавидит женщин. С особым извращением любит их ломать и подкладывать под кого-то. Сам при этом наблюдает.
— Ты это всё в подзорную трубу сейчас высмотрела? — не смог сдержать я недоверия в голосе. Палатка уже была успешно собрана, а в паре кружек, на дне которых лежали солнечные камни, уже вскипала вода. Добавив в талую воду по щепотке соли и по пучку местного забористого зелья, передал чашку Ольге.
— Я же эмпат, — как само собой разумеющееся объяснила девушка, уже в свою очередь глядя на меня, как на умалишенного. — У вас что эмпатов нет?
— Есть! — не стал я спорить. — Та же графиня Коброва — эмпатка, как и её дочь, розововолосая невеста Мангустова. Но только что-то они такими подробностями не фонтанируют направо и налево.
— Хреновые, значит, эмпатки. Хотя… — она задумалась. — Судя по тому, что мы в другом мире, твоя душа тоже ни хрена не из мира тотемов, верно? — Я никак не подтвердил и не опровергнул предположение, но Ольге это и не требовалось. — Отсюда следует вывод, что когда в тот мир переносится живая душа с сильным даром, то её дар значительно ярче, чем у местных. Там вроде как песочница, где магический потенциал пришлых раскрывается во всей красе. Вон, с магами крови там тоже не сказать чтобы был комплект. Ты на их фоне уже на уровень божка тянешь.
— Ты отвлеклась от темы. Откуда такие познания? — решил я вернуть разговор в интересующее меня русло.
— Боги, да всё вокруг пронизано эмоциями. В местах побоищ вообще такой фон, что проще вздёрнуться, чем там жить постоянно. А так от любого человека фонит. Только успевай читать. В основном недовольство жизнью, близкими, работой, второй половиной, детьми, реже радостные моменты. От этого учишься закрываться со временем, иначе в перспективе станешь постоянным жителем дома для умалишённых.
— Меня ты тоже читаешь? — был мой первый вопрос.
— Отчасти. Поверхностные эмоции. Ну и, если быть откровенной, то на нормальный уровень владения я ещё не вышла. Тяжело обживаться после тысячелетий забвений и четверти века статичного наблюдения.
— А так и не скажешь. Сработала эффективно на свадьбе.
— Это мы с Хельгой, — нехотя призналась эмпатка и отвернулась к долине. — Она Асту спасала.
— Про фон местности, — я вспомнил потерянную Хельгу, бродившую вдоль болота, — ты же чувствовала остаточный на моих землях.
— Ты про эти или про те земли? — деловито уточнила девушка, уходя от ответа. Да и я тоже хорош. Судя по увиденному мною отрывку побоища, вспоминать такое никто в здравом уме не захочет.
— А ты и здесь уже успела что-то увидеть?
— Посмотри, — Ольга доверчиво развернулась ко мне и подставила раскрытую ладонь. Отказываться от предложения было глупо, поэтому я прокусил запястье и погрузился в воспоминания эмпатки. Вынырнул я оттуда в состоянии холодной ярости.
Суки! И ведь сделали это не сразу после моей смерти. Позже. Прошло с полвека, наверное, может, чуть меньше. Убили
