И тут заметила, что прямо под ним что-то шевелится. Черное инепонятное. Инга часто задышала, почувствовав легкий озноб. Неужели опять?
Что-то такое лезет из этой чертовой двери на ее голову!
Вглядываясь до боли в глазах, она наконец сообразила, чтоэто ноги. Под кустом лежал человек и производил какие-то непонятныетелодвижения.
Инга привстала на цыпочки, потом отодвинула жалюзи и прижаласьносом к стеклу. Все равно непонятно — что он там делает, этот тип? Вот какбудто рука. Приподнялась и опустилась. Жест показался Инге каким-тобеспомощным. И только тут она сообразила, что человеку может требоватьсяпомощь. Что, если он умирает?!
Она бросилась через коридор к охраннику и закричала:
— Пойдемте скорее, у нас на газоне какой-то человеклежит!
— Да пьяный, наверное, — неуверенно ответил тот ивстал.
Ему совершенно не хотелось идти на улицу. Мало ли что тамтакое? Он отвечает за то, что происходит внутри медицинского центра, а неснаружи.
— Я сама схожу, вы только на крыльце постойте на всякийслучай! — верно оценила его колебания Инга.
На это охранник согласился, так и быть. Они вдвоем вышли накрыльцо, и Инга побежала вниз по ступенькам. Уже на полпути она поняла, ктолежит на газоне. Поняла и охнула. Григорьев!
— Борис! — громко крикнула она и в ответ услышаластон.
Подбежала и упала перед ним на колени.
— Боже мой! —'простонал Григорьев. — Голова…Раскалывается…
— Сейчас, сейчас! — засуетилась Инга. — Всебудет хорошо!
Она помогла ему сесть и крикнула охраннику:
— Позвоните в милицию, в «Скорую помощь»!
Сделайте что-нибудь!
Вместо того чтобы послушаться и немедленно бежать звонить,тот опасливо приблизился.
— А что случилось-то? — спросил оннедоброжелательно.
— На меня кто-то напал, — простоналГригорьев. — По голове стукнули. Только не надо милиции. Я хочу домой.Отвези меня домой!
— Хорошо, хорошо»! — пообещала Инга, решив, что нанего напал какой-нибудь из оживленных трупов, шатавшийся поблизости, Она нестала спорить с раненым и согласилась отвезти его домой. Тем более что оннаходился в сознании и нормально соображал.
— Караульте его! — приказала она охраннику ипобежала в кабинет за сумочкой, где лежали ключи от машины и от квартиры. Вернуласьи потребовала:
— А теперь помогите загрузить его в мои «Жигули».
Сопя, охранник подчинился, и они вдвоем усадили Григорьевана переднее сиденье. Инга пристегнула его ремнем безопасности и скользнула заруль.
— Как ты оказался на газоне?
Это был первый вопрос, который она задала ему после того,как автомобиль тронулся с места.
— Я решил постучать в окно и помахать тебе рукой. Мнехотелось увидеть выражение твоего лица. Ведь ты осталась один на один собручальным кольцом. Я прошел по газону, и тут… На меня кто-то напал.
— Главное, крови нет, — заметила Инга. — Иникаких других опасных симптомов. Да?
— Меня тошнит, — признался Григорьев. — Иголова кружится.
Он откинулся на сиденье, закрыл глаза и начал постанывать.Когда они подъехали к дому? Инга спросила:
— Где ключи от квартиры?
— В кармане.
Она наклонилась и проверила его карманы.
Ключей не было.
— Ты мог их обронить? — И сама ответила:
Конечно, так и есть!
— А у тебя разве нету? — робко спросил Григорьев.
— Я их оставила на твоей тумбочке, когда уходила. Какэто ты не заметил?
— Тогда отведи меня к себе, — еще более слабымголосом Допросил он.
— Знаешь что? — неожиданно придумала Инга. —Отведу-ка я тебя к Верлецкому!
— Это что, шутка?! — Григорьев попыталсяизобразить возмущение, но у него не хватило сил. — Ой, голова…
— Дай-ка я погляжу, что там!
Она наклонила его голову к себе поближе и только попыталасьразгрести волосы, как Борис охнул и отключился. В панике она начала набиратьномер телефона Верлецкого. И когда он ответил, крикнула в трубку:
— Алло! Валерий? Это Инга! Я под окнами в машине, уменя тут раненый!
— А при чем здесь я? — немедленно спросилВерлецкий.
— Ты же врач!
— Опять! — расстроился он. — Что ты заладила— врач» врач… Просто противно. Ну, даже если так. С какой стати ты решиласвозить раненых ко мне домой?
— Раненый — Григорьев! Я нашла его на газоне околосвоей работы. На него напали. Сначала он со мной разговаривал, а теперь вдругперестал.
Вместо того чтобы ответить, Верлецкий бросил трубку.Короткие гудки зазвучали, как отрывистые ругательства. Инга была уверена, чтоон сейчас выскочит на улицу. Так и вышло.
— Вы что, воссоединились? — хмуро спросил он,распахнув дверцу и уставившись на бездыханного Григорьева.
— Он приехал, чтобы сделать мне предложение, —испуганно ответила Инга. — А потом.., потом я нашла его на земле. Онпытался подняться и стонал. Сказал, что кто-то напал на него и ударил поголове.
— Его ограбили?
— Не знаю… Правда, у него с собой был пакет, но нигдепоблизости я его не заметила.
— Нужно отвезти его в больницу.
— Он сказал, что не хочет.
Верлецкий уставился на нее, поджав губы. Инга неожиданнопоняла, что ужасно рада его присутствию.
— Хорошо, — наконец вымолвил он. — Отгонимашину к своему подъезду, попробуем его вытащить.
— У меня нет ключей от его квартиры.
— Тогда мы отнесем его к тебе.
— Я не хочу, чтобы он был у меня.
— Злопамятные женщины, — заметил Верлецкий, —чаще других страдают несварением. И куда же ты в таком случае решила его деть?
— Давай отнесем его к тебе!
Верлецкий едва не задохнулся от возмущения.
— Да? — воскликнул он. — В честь какого этопраздника?!
— В честь моего дня рождения. Некоторое количество летназад я родилась. Сделай мне подарок!
Я прошу тебя! Я же ездила знакомиться с твоей мамой!
Пока они препирались, Григорьев пришел в себя, и общимиусилиями они дотащили его до лифта, а потом заволокли в квартиру, раздели иустроили на диване. Верлецкий, — ни слова не говоря, сходил за аптечкой изанялся пострадавшим. Перевязал голову и уложил Бориса на подушки. Сам сел настул рядом и спросил:
