Дневник Листова И. А.
Пятьсот восемьдесят седьмой день. Дикие красоты дикого края.
Лодки оказались удивительными! Сделаны они были из какого-то неизвестного материала, напоминавшего стены капсул. СИПИН даже не признался, как роботы его называют. Но главное — материал оказался очень крепким. Пожалуй, даже крепче, чем стенки капсулы, прочность которой доведена до максимума.
Радовал не только материал, но и размер лодок. Пять метров в длину, два метра в ширину. Половину пространства занимал салон для пассажиров с местом для клади вдоль бортов. Вторую половину — вместительные хранилища для припасов. Двигатель прятался где-то в корме, но был совсем небольшим.
Для пассажиров имелись скамейки с мягкими сиденьями и спинками. А для рулевого на корме был предусмотрен анатомический стул — в таком точно себе ничего не отсидишь. Ну а ещё удобный рычаг скорости, руль…
— Румпель, ять! — припомнил название Мелкий.
Рядом с рычагом скорости находился экран. И кнопка запуска двигателя, которую никто, само собой, сразу жать не стал.
Пять метров длины — это, похоже, предел для Большого Алтаря. Он сам в диаметре примерно под пять метров. Чтобы выдать нам лодку, устройству пришлось раскрыться почти на полную.
А когда мы подняли её с земли, оказалось, что не такая уж она и тяжёлая. Четыре человека вполне способны были одну такую дотащить. Так что мы без проблем отнесли лодки к подъёмнику, у которого возился Бур, проверяя надёжность канатов и креплений.
Следом нам были выданы комплекты скафандров. Затем — две пятиместных герметичных палатки. А потом — два устройства очистки воздуха, ящик с какими-то приборами и тюк с дополнительным оборудованием — в душе не представляю, что там внутри. Но в лодки это должно было влезть.
Патронов, пищевых рационов, одежды и обуви мы набрали с запасом. Мало ли что случится в пути, а свернуть к очередному Алтарю возможности не будет. Если попадётся возле реки — хорошо. А если нет — ну, значит, не повезло.
Ещё полдня ушло на то, чтобы спустить всё это добро с обрыва к реке. Подъёмник, к счастью, достойно выдержал новое испытание. А Хир-Си, как самому сильному, пришлось топать пешком в обход, потому что его спустить было некому.
Ещё два часа потратили на погрузку. Пока грузили одну лодку, на другой учились рулить. И что я могу сказать? Даже такой сухопутный валенок, как я, мог ей управлять. Оказалось, что у лодки был не только руль и двигатель. В ней была чудесная начинка!
Лодка легко интегрировалась с нашими персональными ресурсами, которые СИПИНы не удаляли из человеческих тел. Экран, напылённый на роговицу глаза, выводил данные по речному дну, а ещё общую скорость, предпочтительную скорость, самый удобный маршрут в фарватере и информацию с некого радара, накрывавшего метров пятьдесят от берега. И всё это дублировалось на экран рядом с рычагом скоростей.
То есть мне надо было просто следовать рекомендациям, а система уже сама подсказывала, где скорость сбросить, где увеличить, а куда плыть вообще не надо — потому что там глубина меньше полуметра, и можно шкрябнуть дном лодки о камни.
Вверх по течению горной реки лодки шли на скорости километров десять в час, а вниз по течению — могли выдать и все пятьдесят. И это в нагруженном состоянии. Конечно, в Большой долине река совсем узкая — не поэкспериментируешь и не погоняешь… Но по чуть-чуть попробовали себя в деле все до единого.
Скоростей у лодки было шесть. «Задний», «самый малый», «малый», «средний», «вперёд» и «полный вперёд». И как я ни допытывался, почему СИПИНы так всё обозвали — ответа не получил. Наш СИПИН был не в курсе. Может, традиция какая-то?
Зато можно было примерно сделать разбивку по скоростям. Задним ходом лодка двигалась со скоростью пешехода. И с той же скоростью шла вперёд, на «самом малом». При «малом» ходе лодка застывала против течения и, видимо, шла где-то километров десять в час. На «среднем» скорость доходила километров до пятнадцати-двадцати в час. На «вперёд» — километров до двадцати пяти в час. А на «полный вперёд» разгонялась где-то до тридцати пяти.
В общем, конечно, не гоночный болид, а рабочая лошадка. С неплохими показателями скорости и манёвренности. Поворота руля лодки слушались хорошо, так что приноровиться, даже с учётом инерции судёнышка, оказалось несложно.
В результате, на румпель сели Пилигрим и Бур: у них лучше всего получалось. Остальные заняли пассажирские места. В лодку к Пилигриму пошли я, Кэт и Славка. А в лодку к Буру — Мелкий и Хир-Си с Нантле.
Последнее, что мы сделали в этот день на берегу — пообедали. А затем наши лодки отчалили от берега и понеслись вниз по течению, следуя причудливым изгибам русла.
Надо сказать, что путешествовать по реке, да с ветерком — это совсем не то же самое, что идти пешком или трястись в фургоне. Это просто дикий восторг! Берег проносится мимо, лес сменяется лугами, луга — опять лесами, леса — каменистыми кручами. Мимо мелькают пляжи, галечные косы, крутые обрывы и заросли водных растений.
Первобытная красота дикого края открывается лишь самым краешком: там, где её можно рассмотреть с реки. Но даже так удаётся увидеть больше, чем если бы пришлось пробираться по берегу.
Из лодки отчётливо было заметно, чем похожи, а чем отличаются местная и земная флора. В горах хватало хвойных деревьев двух или, возможно, трёх видов. Они росли отдельными островками, напрочь забивая другую растительность. Хвойные просто цеплялись за землю там, где и расти-то мало кто мог.
Пара деревьев на нашем пути вырастала из камня, сумев пробиться корнями по трещине до плодородной земли. Некоторые почти висели половиной корневой системы в воздухе на крутых горных склонах.
Рядом хватало лиственных пород. Но больше всего было грибов и то ли каких-то дальних родственников пальм, то ли папоротников-переростков. Широколиственные леса надёжно оккупировали земли вокруг речного русла. И это уже были настоящие джунгли.
Передо мной, будто при ускоренной перемотке, мелькали лесные массивы Большой долины, её широкие степные просторы и заливные луга. И даже можно было разглядеть какую-то живность, которая, услышав тихое урчание
