меня можете называть парламентёр. Моё имя всё равно вам ничего не скажет.
— И чего же вам нужно, господин парламентёр?
— Я преследовал вас с благими намерениями. Хочу предупредить, чтобы вы не совершали чудовищной ошибки.
— Постараюсь, знать бы только о чём речь.
— Я не о вас, господин Чижов, а о доме Серафимовых. В последнее время Владимир Михайлович ведёт опасную игру. Как бы она не вышла боком всему дому.
— Я передам ваше пожелание главе дома, и он обсудит его с остальными членами семьи.
— Серафимов и обсудит? — ухмыльнулся незнакомец. — Очень сомневаюсь. Хочется верить, что вы просто плохо знаете Владимира, а не пытаетесь ввести меня в заблуждение. В любом случае, моя миссия выполнена. Предупреждение я вам передал, на этом вынужден откланяться.
Мужчина спокойно проследовал к автомобилю, сел за руль и медленно поехал по узкой улочке, вклинившись в поток машин, а мы провожали его взглядами, пока он не исчез за поворотом.
— Стало быть, драки не будет? — удивился Родион. — Ну, вот! Стоило столько за нами гнаться, чтобы просто языком чесать?
— Он не просто чесал, это было предупреждение, а такие люди слова на ветер не бросают.
— Подумаешь, предупреждение! — фыркнул Родя. — Я тоже могу кого угодно предупредить, и толку? Алексеич, перестань прикладываться к настойкам перед выездами, иначе разжалую в дворники!
— Без обид, Родя, но грош цена твоим предупреждениям, — подала голос Лиза, которая всё это время оставалась на заднем сидении и молчала. — Мы все знаем, что ты этого не сделаешь, иначе придётся управлять автомобилем самому, или ходить пешком. Крутить баранку ты не обучен, денег на другого шофёра тебе отец не даст, а своих денег нет. И последнее, пешком ходить ты точно не согласишься, ибо считаешь это ниже своего достоинства, так что в этом случае Алексеичу бояться нечего.
Серафимов недовольно засопел, но не ответил, а я знал, что догадки Лизы — чистая правда. Для меня Родион Серафимов был раскрытой книгой, которую я в любой момент мог прочесть от корки до корки. Верно говорил мой отец — у каждого события есть причина и последствие. Иногда не нужно быть прорицателем, чтобы вычислить откуда растут уши у событий и к чему это ведёт.
— Ладно, поехали домой, что ли? — я посмотрел на Серафимова, а тот согласно кивнул и повернулся к водителю.
— Алексеич, что застыл? Давай за баранку и трогай! Только не мчи так быстро, а то меня подташнивает после недавней гонки.
Эх, Родя! Снова ты перевираешь. Конечно, тебя могло малость укачать, вот только подташнивает тебя больше от волнения, чем он лихой езды по городским улочкам. Перетрухнул ты, братец, потому и не спешил отходить далеко от машины, а во время разговора выглядывал из-за двери. Ладно, со всеми бывает, вот только в последнее время уважение к этому парню стремительно таяло.
Остаток пути до особняка Серафимовых мы проехали без происшествий. Когда ворота открылись и впустили нас на территорию семейного гнёздышка Родиона, отец семейства вышел на ступеньки встречать нас. Я даже испытал лёгкий эффект дежавю, вспомнив свой первый день в этом мире. Вот только на этот раз Родион поменялся ролями с отцом и обрушился на него с претензиями, как только вышел из автомобиля.
— Пап, во что ты впутался?
— Не «впутался», а пытаюсь спасти семью от серьёзной опасности. Пока вы были в академии, многое изменилось. Вот-вот разразится новый передел сфер влияния, который всколыхнёт всю Москву.
— А как на это смотрит император? Неужели он не замечает надвигающуюся бурю?
— Император всё видит, сын! — строго произнёс Владимир. — Три главы далеко не последних домов в Москве ещё вчера оказались на допросе, активы Фёдоровых и Качаловых арестованы, Ефимовы и Купчинские выехали за границу, спасаясь от гнева императора. Секретный отдел лютует как никогда.
— И это не останавливает дворян?
— Ты ведь понимаешь, что влиятельные дома предпочитают оставаться в тени и не рисковать собственными головами, а предпочитают действовать через вассалов? Впрочем, не будем об этом здесь, заходите! Тамара уже приготовила ужин, ждём только вас.
За ужином нас ждала очередная неприятность. Младшая сестра Родиона разрыдалась прямо за столом, прочитав очередное сообщение в телефоне.
— Сонечка, что случилось? — заволновалась Галина Юрьевна, увидев дочь в слезах.
— Денис не хочет со мной общаться! Я не понимаю, что случилось.
— Я же говорил, что он общался с тобой только из-за меня! — вмешался Владимир. — А если быть точным, из-за нашего дома. Грядёт серьёзный передел сфер влияния среди дворянских домов, а Марковы хотели найти себе крепкого союзника, который их защитит. Вот только гордость у отца Дениса помешала ему принять моё предложение и стать нашим вассалом.
— Ничего подобного! — повысила голос София и выскочила из-за стола. — Денис вообще не интересуется делами отца.
— Зато его отец интересуется любыми возможностями укрепить своё положение. Всё ваше общение изначально строилось на том, чтобы втереться в доверие нашей семье и стать полноценными союзниками Серафимовых.
— Неправда!
— Сядь на место! — приказал Серафимов-старший.
— Я не голодна! — девчонка умчалась по лестнице наверх и хлопнула дверью своей комнаты.
— Ничего себе, даже я такого не позволяла себе, — прокомментировала это событие Лиза.
— И даже не думай повторять, — тут же осадил её Владимир. — Выгоню из дома и оставлю без средств на существование. Мне эти ваши бунты поперёк горла стоят!
— Володь, не перегибай! — вмешалась Галина Юрьевна.
— Я не перегибаю, а пытаюсь удержать на плаву наш дом и спасти семью. Никто из вас не знает даже о половине проблем, которые мне ежедневно приходится решать. Дворянское общество — это клубок змей, в котором один с готовностью сожрёт другого, если это будет выгодно.
— Пап, но ведь так не везде, — возразил Серафимов. — В академии у нас совсем другие отношения между студентами.
— Это вы ещё молодые и жизни не видели, — отозвался Владимир, принявшись яростно размешивать сметану в борще. — У меня тоже было полно университетских товарищей, и где они все? Осталось человека три, которые помогут, а остальные забыли даже моё имя и вспоминают только если им что-то нужно.
После ужина пришлось немного задержаться и рассказать о своих успехах в академии. Как Родя и предполагал, отец заочно зачислил его в кадеты, пожалев
