сделает. Больше нет маленьких колючек на шее. Я больше не вижу глаз, которые следят за моими движениями. Ничего.
Я никогда не хотела, чтобы он уходил. Я не имела в виду те ненавистные слова, которые выкрикивала ему с крыши в ту ночь. Он должен был знать. После всего, что между нами произошло, он должен был понять, что я не могу жить без него.
И все же он бросил меня.
— Сначала мы должны попробовать уморить его голодом.
Я дергаю за цепь, прикрепленную к кандалам, которые сковывают мои запястья, и смотрю на человека Мендосы, который вытирает кровь из разбитого носа. Он всего в нескольких шагах передо мной, но я не могу дотянуться, чтобы прикончить его. Другой конец цепи прикручен к полу, поэтому расстояние до меня составляет всего около двадцати футов.
Парень достает нож и делает шаг вперед. Дюжина или около того мужчин, стоящих широким полукругом вокруг нас, начинают аплодировать. Не знаю, что Мендоза приготовил для меня в долгосрочной перспективе, но пока, похоже, я здесь для того, чтобы развлекать его солдат. Перед тем как бросить меня в этот лагерь, он сказал своим людям, что они могут делать со мной все, что захотят, лишь бы я остался жив.
За первые две недели после того как меня схватили, я убил трех его головорезов, пытавшихся напасть на меня исподтишка, и ранил еще нескольких. Сейчас делаются ставки на то, кто первым одолеет меня.
Мой противник делает еще один шаг и замахивается на меня своим ножом. Я уклоняюсь и успеваю нанести удар ногой по его колену, отчего он падает на землю. Несколько зрителей бросаются к нам, несомненно, пытаясь помочь своему товарищу. Но они опоздали. Прежде чем самый быстрый из них добрался до меня и ударил ногой в живот, я уже вогнал нож между лопаток противника.
Сапог попадает мне в лоб, откидывая голову в сторону. Следующий удар попадает мне под ребра. Я устремляю взгляд в небо, пока по моему телу наносятся новые удары, приветствуя боль. Надеялся, что сил хватит, чтобы пересилить боль в сердце.
Но это не так.
ГЛАВА 26
ДВА МЕСЯЦА СПУСТЯ
Распечатки, папки и блокноты разложены передо мной по всей поверхности дубового дерева огромного офисного стола Батисты. Похоже, теперь он мой. Вместе с проблемами, которые мой дорогой муж создал за несколько недель своего правления. Договоры аренды, которые он не успел продлить. Контракты, которые нужно было просмотреть и подписать, и которые уже давно просрочены. И ряд разгневанных инвесторов дышит мне в затылок, требуя прогнозов доходов на следующий год. Весь этот бардак, который Батиста так хотел свалить на меня, чтобы проводить большую часть времени в одном из стрип-клубов Семьи.
Запах старой мебели и вонь сигарет, въевшаяся в обивку и портьеры, просто тошнотворны. Прошло чуть больше месяца с тех пор, как мы поженились и я переехала в его дом. Со всеми этими неоконченными делами у меня не было времени на перепланировку этой комнаты, но в скором времени я это исправлю.
В дверь кабинета раздается сильный стук.
— Заходи, — бормочу я, скользя взглядом по кредитным ведомостям, которые прислал наш банк.
Сальво заходит внутрь и садится в кресло по другую сторону стола.
— У нас проблема.
— Опять звонили инвесторы и говорили, что недовольны тем, как идут дела с финансами семьи? — Я вздыхаю. — Не думаю, что смогу разобраться с ними сегодня.
— Мы нашли крота, Нера.
Я вскидываю голову.
— Кто-то разговаривал с властями?
— Хуже. Похоже, один из наших солдат работает на Сальваторе Аджелло.
Я опускаю документы. Проблемы с нашими кредитными линиями внезапно кажутся незначительным неудобством.
— Ты уверен?
— Да. Один из моих людей работает с ним с сегодняшнего утра. Он сдался час назад.
— Хорошо. Я навещу Массимо и узнаю, как он хочет, чтобы мы с этим разобрались.
— Есть только один способ справиться с этой ситуацией, и Массимо скажет вам то же самое. В любом случае, мы не можем ждать до завтра. Кто-то сказал Брио, что мы поймали предателя, и он только что прибыл в помещение, где мы его держим. Полагаю, некоторые из капо, если не все, уже на пути туда. Они захотят лично убедиться в том, что этот вопрос решен.
У меня перехватывает дыхание. Наказание для тех, кто предает Семью, — смерть.
— Пойду разбужу Батисту, — говорю я. — И передай ему, что он должен пойти и позаботиться об этом.
Сальво выдерживает мой взгляд, и, хотя он старается этого не показывать, я вижу в его глазах беспокойство. И жалость.
— Это должна быть ты, Нера.
Я откидываюсь назад так внезапно, что мое офисное кресло проезжает по полу на целый фут.
— Батиста — дон. Раз уж ему так нравится расхаживать перед семьёй и заставлять людей целовать ему руку, не говоря уже о его хвастливой заднице о том, как он устранил проблему, которую мой отец устроил с Каморрой, то он должен быть тем, кто убивает людей.
— Остальные члены Семьи могут не знать, что именно ты держишь бразды правления, но капо знают. Вам удалось погасить часть инвестиций Каморры в наши казино, но этот факт будет сдерживать их лишь некоторое время. Капо должны быть убеждены, что вы способны сделать то, что нужно ради Семьи.
— Я никого не убиваю, Сальво.
Он ставит локти на стол, наклоняясь вперед.
— Среди капо были слухи. Брио упомянул о возможности начать обсуждение смены руководства на следующем собрании. Если они сочтут, что Батиста не подходит на эту роль, и решат проголосовать за его отстранение, вы окажетесь в числе сопутствующих потерь. — Его глаза пробегают по моей груди и останавливаются на животе. — Все считают, что он отец вашего ребенка.
Мои руки тут же взлетают, чтобы прикрыть и без того довольно заметный бугорок, как будто простое поглаживание может защитить моего ребенка от того, на что намекает Сальво. Я думала, что Батиста, заявив о своем родстве, защитит моего ребенка, но это может сработать только в том случае, если он будет доном. Если Батисту сбросят с трона, Массимо не сможет занять его. Я никогда не получу свободу, и, независимо от пола, моего ребенка постигнет участь, которую я пытаюсь предотвратить. Если это будет мальчик, рано или поздно кто-нибудь попытается его убить. Если это будет девочка, ее выдадут замуж неизвестно за кого. А я не смогу ничего
