Наконец он кончил возиться с чулками, и теперь Брайд, полностью обнаженная, стояла перед ним в свете заходящего солнца.
– Ты так красива, что это меня всегда поражает.
– Ты тоже замечательный, единственный в своем роде, и даже не так плох, как о тебе говорят.
– Нет, я очень плохой, скандальный и опасный. Хотя, если я питаю к тебе слабость, это еще не повод делать из меня олуха.
– Быть добрым и великодушным не означает быть глупцом. Наоборот, в мужчине это весьма привлекательно.
– Обещай никому так не говорить обо мне, иначе этим ты окончательно меня погубишь.
– Обещаю. К тому же великодушие любого человека не безгранично. Я не буду иметь к тебе претензий, если оно вдруг закончится.
Эван понятия не имел, что под этим подразумевалось, и не хотел ничего об этом знать; его сейчас интересовало совсем другое. Он был уверен, что, если долго смотреть ей в глаза, ему откроются все тайны ее души.
Пристальнее вглядевшись в Брайд, Эван удивился, насколько чувственным и красивым выглядело ее тело. Вряд ли он почувствовал бы то же самое с другой женщиной. В их физической близости была правильность, которую он не мог объяснить.
Прижав к себе Брайд, Эван поцеловал ложбинку между ее грудей.
– Скажи мне, чего ты хочешь?
Она погладила его по голове и поцеловала в макушку.
– Тебя – других желаний у меня сегодня нет, и потребности в новшествах тоже. Я хочу провести с тобой час в радости, прежде чем мы вернемся к жизни, ожидающей нас впереди.
К жизни порознь. Внезапно Эван понял ее настроение. Вовсе не печаль об Анне делала Брайд такой подавленной. Он не выиграл в саду тот маленький спор, и она не изменила своего решения.
Не изменила? Он этого не допустит. Позже он снова объяснит ей, почему это излишне, а сейчас у него есть другой способ убеждения.
Для начала Эван поцеловал Брайд, но эта чувственная связь несколько поколебала его самоуверенность, как будто во время поцелуя в него проникла часть ее печали, а желание притупил страх от того, что он может потерять ее.
Эван чуть не задохнулся от необъяснимой ярости. Обхватив ладонями лицо Брайд, он заглянул ей в глаза.
– Ты моя!
– Да, конечно, – поспешно ответила Брайд, слегка напуганная его напором. – В этом доме, в этой постели я полностью твоя и не могу оставить себе даже крохотную часть. А теперь раздевайся и веди меня туда, куда обещал, – сегодня мне очень надо туда попасть.
Эвану больше хотелось возбуждать ее руками и губами, чем раздеваться, и пока Брайд расстегивала его одежду, он, подхватив ее под ягодицы, стал покрывать ее тело поцелуями.
Когда Брайд сняла с него рубашку, он сбросил остальное, потом откинулся и приподнял ее. Она крепко обхватила ногами его бедра, и, слившись в нежном объятии, они растворились в долгом поцелуе.
Брайд не выдержала первой. Эван ощутил перемену до того, как она вдруг поцеловала его, словно пытаясь облегчить напряжение, а потом толкнула его на кровать.
Она продолжала любовную игру, но почти не разрешала ответных действий. Ее рот все беспощаднее двигался по его шее, груди, пытая легкими прикосновениями языка и чувственными укусами, имевшими ошеломляющее действие.
Эван хотел принять в этом активное участие, но Брайд удержала его руки.
– Нет. Если ты прикоснешься ко мне, все кончится слишком быстро. Ты спрашивал, чего я хочу. Так вот, я хочу некоторое время пробовать тебя на ощупь и на вкус.
Он закрыл глаза, чтобы воспринять каждый нюанс ее страстной атаки, каждый поцелуй, движение языка, соблазнительный укус.
Наконец Брайд решила пощадить его и выпрямилась. В ее глазах, преображенных страстью, вспыхивали золотые искры, волосы растрепались, падая восхитительным каскадом локонов на одно плечо. В наступающих сумерках она выглядела изумительно, словно соединяя в себе слоновую кость и бронзу, женственность и силу.
Моя. Эван никогда в жизни не ревновал женщин, но теперь был уверен, что если какой-нибудь мужчина посмеет коснуться Брайд, он тут же захочет убить его.
– Иди ко мне.
Но Брайд покачала головой. Ее взгляд медленно скользил по его телу, будто она хотела вобрать его в себя, запечатлеть навсегда в своей памяти. И тут он снова почувствовал ее печаль.
Брайд остановила взгляд на его фаллосе. Осторожно, почти с любопытством, она провела кончиком пальца от основания до головки, затем, обхватив пальцами, начала ласкать.
Эван стиснул зубы, чтобы страстное желание не привело его к слишком быстрому поражению, и когда она, в конце концов, наклонилась, от влажного прикосновения ее губ он чуть не умер.
Брайд перекинула ногу, и теперь ее колени прижимались к его бедру. Он уже мог прикоснуться к ней, правда, не так, как ему хотелось: он вовсе не желал, чтобы она так его обслуживала, независимо от того, почему ей захотелось выбрать этот способ.
Подсунув под голову подушку, Эван погладил ее бедро.
– Повернись.
Он усадил ее так, чтобы она снова обнимала его коленями, но могла дотянуться до него ртом, а он бы тоже мог доставлять ей удовольствие. Дрожь пробегала у нее по телу, когда он ласкал языком мягкие складки ее плоти.
Неожиданно Брайд повернулась и обняла его. Эван прижал ее к груди, чувствуя, как постепенно успокаивается сердце.
Она уткнулась ему в шею.
– Прости, что я не… Просто я хочу держать тебя и…
Эван обнял ее.
– Ты имеешь в виду, так?
Она кивнула. Несмотря на их неподвижность, искры страсти еще потрескивали между ними, словно отзвуки грозы, собиравшейся разразиться вновь.
– Вот так. – Она приподнялась. – И вот так. – Вобрав его в себя, Брайд наклонилась для поцелуя.
Наконец-то Эван позволил желанию властвовать над ним. Одной рукой прижимая Брайд к груди, а другой – ее бедра к своим, он входил в нее, пока ее крики не разорвали вечернюю тишину.
– Я скоро должен ехать в Шотландию и хочу, чтобы ты поехала со мной.
Брайд еще лежала на нем, покоясь в кольце его сильных рук. Чувства, которым она дала волю, были прекрасны, невзирая на страдания, которые им вскоре предстояло перенести.
– Что тебе нужно в Шотландии?
– Там усадьба Линдейла. Я должен выполнить обязанности, которые постоянно откладывал, оттого что все мое внимание поглотили дела правительства и ты.
Меч страха пронзил ее блаженство, вернув с облаков на землю. Поцеловав Линдейла, Брайд теснее прильнула к нему.
– Дела правительства? Я считала, ты избегаешь подобных дел. У меня было впечатление, что ты даже не присутствуешь на сессиях парламента.
– Меня поймали на удочку долга, несмотря на все мои усилия доказать свою бесполезность, но скоро я выполню мои обязательства. Думаю, понадобится еще день или два, чтобы закончить расследование, и уже на следующей неделе мы сможем поехать в Шотландию.
