не было. Люди сидели также на лавках. Многие пересели на пол. Лица у всех светились каким-то умиротворением и радостью. Было ощущение, что ты попал в круг близких друзей, которые рады тебе просто потому, что ты есть.
Дети тут же окружили Зяблика. Видимо, привлекала его яркая расцветка. А, может быть, аура. Я уже перестал чему-то удивляться. Хоук подсела к группе женщин, одетых в легкие цветные платья, а я опустился на лавку между кастомом, сплошь увешанному ожерельями из кристаллов и мужчиной лет сорока с темными волосами по плечи, на просторной рубахе которого был вышит все тот же дроид с кристаллом.
— Это тот, кому вы поклоняетесь? — спросил я у мужчины и указал на его рубаху.
— О да! — восторженно ответил он и тепло мне улыбнулся, — это великий Айсфара, который проявил людям мир Мерзлоты. Он дал нам энергию, он открыл нам путь. Пока мы используем дроидов. Но когда дух наш будет достаточно крепок, мы сможем жить в Мерзлоте и в человеческом обличье. Вечные льды добры к нам.
— А чтобы они были еще добрее, вы скармливаете им монстров? — задал я давно мучивший меня вопрос и кивнул в сторону черепа над возвышенностью.
— О нет, что ты! — изумленно ответил мой собеседник, — это остатки тех, кого мы нашли на заиндевевших дорогах. Мы храним их, как великую Милость Мерзлоты. Каждый день она напоминает нам о ценности жизни.
— Я Архи, — сказал мужчина с другой стороны и дотронулся до моего локтя, — первая ступень посвящения.
— Что это значит?
— Что мне уже дозволено славить Великого Айсфару, — загадочно проговорил он и замолчал.
— Ммм, круто, — я кивнул. — А сколько их всего?
— Три, — мужчина закатил глаза, словно себя уже ставил куда-то повыше.
— А Эрик какой?
— Он вне ступеней, так же как и паладины. Ледяные братья служат Айсфару и помогают нам следовать пути. Несчастные. Им скорее всего никогда не светит возмерзание.
Видок у мужика был такой, что следующим вопросом мог быть только, что они тут курят. Но задать я его не успел, раздался звук, похожий на гонг. Только в десять раз мощнее.
Почему-то вспомнил, как однажды девушка, с которой я встречался, затащила меня на медитацию под соусом «укрепление отношений». Нужно было сидеть целый час в душном маленьком помещении и впитывать в себя вибрации гонга. Но чего только не сделаешь ради… ну, допустим, любви.
Все, кто был в комнате, поднялись со своих мест. Вдруг в стене, до этого казавшейся сплошной, открылась дверь, и я увидел, как в темноте соседнего помещения что-то светится.
Тоже поднялся и пошел «на свет» вместе со всеми.
— Они все такие классные! — сказала Хоук, присоединившись ко мне, — радуются каждому дню и славят Мерзлоту и, кстати, останки монстров — это…
— Да-да, уже знаю, дары Мерзлоты, — перебил ее я.
— Дети подарили мне кристалл силы! — включился в наш разговор Зяблик и продемонстрировал рисунок на своем предплечье.
Как только все зашли в темное помещение, дверь закрылась, и перед нами предстал Великий Айсфайра.
Скайкрафтовая статуя, почти упирающаяся в потолок. Метра четыре, не меньше. Лицо завешено плотной тканью, ноги расставлены на ширине плеч, а в руках — потрясающей красоты скайкрафтовый кристалл.
Я почувствовал энергию, исходящую от камня. Теплые волны как будто вошли в мое тело и пропитали его насквозь. Голова стала легкой, пустой, лишенной мыслей. Дыхание замедлилось. Мне захотелось закрыть глаза и просто плыть по волнам этой энергии, предоставив ей возможности нести меня куда-то далеко, в вечность, в самое сердце Мерзлоты.
Откуда-то издалека послышался нарастающий звук гонга. Который как будто усиливал энергию кристалла. Вскоре к звуку добавился мерный голос, начитывающий какой-то текст, или поющий песню? Слов я не понимал, но, я точно знал, о чем он поет.
Об изначальной пустоте, которая породила все сущее, о ледяном сердце планеты, вмещающим в себя бесконечное количество любви, о зародившейся здесь жизни…
Звуки гонга стали громче и ритмичнее. Вокруг статуи появилось едва заметное, серебристое свечение. В следующий момент я почувствовал невероятный прилив сил. Мне хотелось куда-то идти, что-то делать, бороться. Цвет кристалла сменился на черный. Казалось, он только набирал свою силу.
К мерному мужскому голосу добавился женский, а потом снова мужской. Все они слились в многоголосье, созвучное с гонгом, и с кристаллом, и с энергией.
Перед глазами поплыло.
Я начал машинально повторять непонятные мне слова, гонг стал громче и настойчивее. На внутреннем экране появилось изображение бескрайних льдов, скал, непроходимых дорог, а где-то в глубине всего этого, на самом дне под землей, билось сердце.
Кристалл «взорвался» красным.
Я уже не понимал, где находился, и что со мной происходило. Какой-то круговорот лиц, тел, дроидов, энергии. Все слилось в едином энергетическом вихре.
И тут я почувствовал чью-то руку на своем предплечье. Я обернулся, стряхивая с себя наваждение. Рядом со мной стояла бледная девушка с благостной улыбкой на лице.
— Пожалуйста, помогите… — тихо проговорила она, продолжая радостно улыбаться, вот только глаза были полны слез и неподдельного ужаса.
Глава 24
Я с удивлением посмотрел на девушку. Может, мне послышалось? Ничто в ее внешнем виде не говорило о том, что ей требуется помощь. Только на мгновение мелькнувший испуг в глазах. Я постарался разглядеть ее лицо, уже скрытое в полумраке и в синеватой дымке, которая змеилась по комнате от курящихся благовоний.
— Не беспокой наших гостей, Айя, — вдруг произнес «паладин», подошедший к женщине. Я даже не заметил, как он вынырнул из сумрака помещения. — Тем более, во время молитвы. Ты знаешь, что всегда можешь обратиться за помощью ко мне или другим братьям, — продолжил он и аккуратно обнял женщину за плечи.
— Не обращайте внимания, — обратился Оридж уже ко мне, — наши новые адепты еще не совсем понимают, что к чему. Слушайте молитву и ни о чем не беспокойтесь. Да станет Мерзлота вашим домом, — сказал он и слегка мне поклонился.
Я смотрел на скайкрафтовую руку Ориджа, все ее обнимающую женщину. Либо «паладины» сильно легче других классов, либо здесь научились прикасаться к людям так, чтобы их не травмировать. Навык, пока мне недоступный. Так, стоп, это сейчас не главное.
Постарался сфокусироваться на какой-то одной мысли, и понял, что
