Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
Мы её зря делали, что ли?
— Хорошо, — поджимаю губы. — Как вы здесь… вообще?
Озираюсь по сторонам.
Ничего не изменилось. Здесь всё так же, как и в детстве, хочется непременно выпрямить спину и приподнять подбородок.
Человек может считать себя максимально взрослым и самостоятельным, но всё это его понимание как карточный домик рушится, стоит только снова оказаться в родительском доме и вспомнить прошлое.
Возможно, со временем это проходит.
— У нас всё хорошо, по внукам вот скучаем, — мама жестом приглашает меня за стол.
— Могли бы приехать, — замечаю, разглядываю наполненные тарелки и хватаю лёгкую закуску с красной рыбкой.
— К вам? Ты серьёзно полагаешь, мы будем встречаться с твоим мужем после всего, что он с тобой сделал?
— О боже, мам, — вспыхиваю. — Что сделал?
— Тебя могли убить, — слышу ровный голос отца за спиной.
— В этом Богдан не виноват, — твёрдо проговариваю, подхватывая ещё одну тарталетку.
— Конечно, виноват, — отец хмурится.
— Виноватого он наказал, пап.
— В смысле, наказал?
— Богдан нашёл этого таксиста.
— Устроил самосуд? — отец сужает глаза.
— Не знаю, — мотаю головой. — Но из полиции мне так и не позвонили.
— Меня сразу предупреждали, что состава преступления здесь нет.
— Как нет? То есть я всё это придумала? — завожусь.
— Может, преувеличила, — широкая бровь летит наверх.
— Преувеличила? — расстраиваюсь. — Ты серьёзно так считаешь?
— Давай начнём с того, что ты вообще не должна была там оказаться. Ночью, в коротком платье, одна…
— Ну хватит, — мама внезапно взмахивает руками. — Давайте ужинать пока вы окончательно не поссорились.
Сдуваю прядь волос, налетевшую на лицо, и принимаюсь за ужин.
— Яна, а эта девочка у вас всегда теперь живёт?
— Дина? Пока Аня в Москве, да.
— Всё на тебя свесили.
— Мам, я не против. Где двое, там и трое… Мы устроили Дину в сад к Ване, да и Маше с ней веселее, — говорю, уминая четвёртую тарталетку. — А у Оли как дела?
— Всё хорошо у них, — произносит отец. — Позвони сама и узнай. Она жаловалась, что ты её вычеркнула из жизни.
— По-моему, это процесс обоюдный, — замечаю, глядя на маму.
Мама жалобно улыбается и мне вдруг становится по-настоящему её жаль. Ведь она единственная кто пытается что-то наладить…
— А что на горячее, мамуль? — спрашиваю, задевая тонкое запястье.
— Мясной бульон, — радостно отвечает она, поправляя брошь на блузке, и поднимается, чтобы снять крышку с фарфоровой супницы.
В воздухе возникает резкий запах, от которого мой желудок превращается в узел и всё съеденное срочно просится обратно.
Вскакиваю с места.
— Я сейчас, — проговариваю быстро, устремляясь в ванную комнату на первом этаже. Ужас. Не спуская с себя пристального взгляда, умываюсь холодной водой, и ею же смачиваю шею.
В голове вереницей проплывают все симптомы.
Вчера после глинтвейна мне было нехорошо, но я старалась этого не замечать. Сегодня с утра тоже подташнивало, но я продолжала грешить на глинтвейн.
Дрожащими пальцами расстёгиваю крохотные пуговицы на блузке и веду ладонью по кромке кружевного лифчика.
В целом я поправилась, но грудь… ей досталось больше всего. Обнимаю себя, рассматривая покрасневшие щёки, резко контрастирующие со светлыми волосами.
Это… катастрофа.
Просто катастрофа.
Медленно возвращаю блузку в прежний вид и вытираю набежавшие слёзы.
Я, конечно, наверное, несколько раз пропускала назначенные гинекологом таблетки и вообще, была не в себе в прошлые месяцы. Ослабила контроль. Даня тоже об этом не думал, а мог бы…
Я мечтала учиться, работать.
Хотела новой жизни, а сейчас что? Всё сначала?! Пелёнки, бессонные ночи…
Вздрагиваю, словно от ледяного холода и тут же пугаюсь фигуры отца в дверном проёме, ведущему в гостиную.
— Яна…
— Где дети?
— Они с мамой на кухне, ужинают. Пошли в кабинет, у меня есть разговор.
Передвигаюсь по пустынному коридору, следуя за широкой спиной отца, и как никогда чувствую себя уязвимой.
Не надо было сюда ехать. Ничего хорошего не будет.
— Ты отозвала доверенности у моих юристов? — начинает отец с претензии, усаживаясь в кресло.
— Аннулировала у нотариуса, если быть точной.
— Муж надоумил?
Устало вздыхаю и потираю пальцами виски.
Хочу домой.
Хочу лечь в постель и подумать, как быть дальше.
«Где двое, там и трое»
Просто не в бровь, а в глаз, Соболева! С размаху!
— Пап, — чуть наклоняюсь к столу и дотянувшись, хватаю крепкую руку. — Ну сколько можно? Пожалуйста.
— Дура ты, Янка. Будто бы и не моя дочь.
Хлёсткая ментальная пощёчина попадает прямо в цель, и я резко отклоняюсь, потирая лицо.
— А вот твой муж — наоборот. Сын своего отца.
— О чём ты? — хмурюсь.
Папа извлекает из кожаного чехла планшет, разворачивая его ко мне. Впиваюсь глазами в экран.
На нём фотография Дани, который держит под локоть девицу лет двадцать пяти. Рядом с ними ребёнок.
Вокруг троицы толпа людей, но чужими они не выглядят.
Нервно сглатываю скопившуюся слюну.
— Семья у него в Москве вторая, Яна. Вот, полюбуйся. И дочка Ваниного возраста…
Глава 46. Богдан
Чувствуя ломоту и страшную усталость во всём теле, выхожу в коридор. Перед глазами разбегаются сверкающие мушки, давление видать ни к чёрту.
За окном зимний ветер играет с одиноким фонарём, пытается занести его вялой метелью.
Терпеть не могу быть вдали от дома. Тем более сейчас, после всего что случилось.
Снова пялюсь в телефон, как идиот.
Раз за разом налегаю на кнопку вызова и каждый из них слышу враждебный щелчок с кучей однообразных слов. Прикрываю глаза и случайно зацепляю плечом оконный косяк.
Блядь.
Тяжело вздохнув, инстинктивно тянусь к карману за сигаретами, но тут же матерюсь ещё громче. Озираюсь. Вроде никого. Не слышат.
Твою мать.
Ещё раз пытаюсь вызвонить Яну.
Где её черти носят?!
Постучав корпусом телефона о подоконник, решаю набрать Маше, но мобильный дочери тоже оказывается выключенным. А вот тесть, в отличие от моих девчонок, трубку поднимает как по отмашке: — Вечер добрый, — здороваюсь.
— Говори, — сухо в своём стиле приветствует Шацкий.
— Яна с ребятами у вас?!
— А ты опять потерял жену на ночь глядя?
Сука.
— Альберт… я сейчас не могу по достоинству оценить уровень твоего сарказма. Поэтому спрошу ещё раз — мои у вас?
— Н-е-т, — отзывается он и тут же бросает трубку.
С раздражением потираю затылок и глазею на ебучий фонарь.
Домой хочу!
Хватит.
Утвердительно кивнув самому себе в отражение, шагаю обратно в свою опочивальню. Душ принять не в состоянии, поэтому стягиваю футболку и устраиваюсь на узкой кушетке для карликов.
Долго смотрю в потолок, разбирая ночные тени по отрезкам и точкам.
Думаю о жизни…
О семье…
О том, что я, возможно, не
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
