Теперь я вспомнил, почему Кристина на приеме, несколько месяцев назад, попросила меня подождать за дверью. Я то думал это опять ее прихоть.
Любая внезапная новость через время становится привычным известием. Меня радовало, что малыш здоров. Устраивало и то, что я узнал пол. Старался не вникать в какие-то пустые фразы. Кристина светилась как медная монета, начищенная до блеска. Это казалось главным. Правильным.
А тут снова сюрприз.
А она знала. И молчала.
— Ты поэтому отговорила меня ходить с тобой на занятия? Чтобы я не узнал? — ведь по любому же преподаватели все знали и давали бы какие-то рекомендации.
— Я не хотела сидеть дома. Твоя сверхопека у меня в печенке.
— Крис, ты меня вообще любишь?
— Ты чего? — удивилась та, сидя за столом. Мы решили попить чай с вкусненьким. Я даже за тортом сбегал. Ради маленьких сластен внутри ее живота.
— У тебя от меня постоянно какие-то тайны, недоговорки. Это подрывает мою уверенность…
Сделал обиженный вид, на что Крис тут же взяла меня за руку.
— Перестань, Мак. Я люблю тебя. Больше жизни люблю. Ты это прекрасно знаешь. Малышей я конечно люблю больше, — она коснулась рукой живота, который изнутри пинал один из наших футболистов. — Просто я всю жизнь была сама по себе. От этой привычки трудно избавиться.
— Ну, ну. Завтра же. Завтра же едем и меняем твою фамилию на мою.
— Ты опять?
— Это не обсуждается. Теперь ты вся моя. Вплоть до последней буквы.
62
Крис
— Боже, Макар! — Что. Что это? — парень буквально еле вполз в квартиру. Весь в крови, с разорванным рукавом кофты.
Ему определенно в последнее время не везет. То за рулем заснет, на чуть не собьют, на работе кошмар творится…
Задыхаясь от отхватившей меня паники, цепляюсь за него.
— Тс, тихо, — улыбается он, скривив рот от боли. В уголке рта кровоподтек. — Все хорошо.
— Какой хорошо? — мне хочется помочь ему. Но от увиденного у меня все внутри перекручиваться стало.
— Я просто упал. ЗАсмотрел ся в телефон, не заметил кусты и через ограждение рухнул. Кошку испугал, — снова улыбается.
— Ты выпил что ли?
— Нет. Упал.
— Тогда что за бред? Какие кусты? Какая изгородь? Я же вижу, что тебя избили, — суматошно проверяя Мака на целость и невредимость, я схватилась за живот. Снова спазмы. — Ааа.
Теперь уже он испуганно пополз ко мне, доставая из кармана телефон. Значит это определенно не гопники его избили.
Больше я думать не могла. Боль нарастала.
Очнулась я в больнице.
Первым делом схватилась за живот. Нет, вот они мои ребятки, в животике, в тепле.
Огляделась. Все кипельно белое, кроме огромного букета в вазе на стуле, и круглого аквариума с рыбкой на тумбе. Пакет с коробочками чего-то вкусного, потому что аромат… Ммм.
Где-то зажурчала вода, приоткрылась боковая дверь. Из туалета вышел задумчивый Мак.
— С облегчением, — пошутила я. Парень облегченно выдохнул, прибавив шаг в мою сторону.
— Очнулась, скользит по мне ласковым взглядом. Как же я кайфую от этого мужика. Снаружи, скала скалой. Грубый, жесткий, высокомерный. А оказался таким заботливым…
Правда помятый.
— Что произошло? — села на койке, выдержала небольшую передышку. Меня еще мутит. Может от лекарств.
Рыбки. Пузатые золотые рыбки бесцельно кружили вдоль стеклянной бесконечной стены.
— Я подумал ты рожаешь. Вызвал скорую…
— Нет, я про тебя. Не пытайся юлить. Тебя избили. Есть то, чего я не знаю?
Мои слова вызвали усмешку на непроницаемом лице. Мак сел рядом, постучал пальцем по аквариуму.
— У меня от тебя секретов нет. В отличии от тебя.
— У меня тоже, — тут же возразила я, разворачиваясь к нему, чтобы взглядом подкрепить достоверность своих слов. Но я чувствовала, что что-то не так.
Мак опередил мои вопросы. Взял с тумбы пакет.
Открыл контейнер.
— А где суши? — удивилась я, увидев внутри горячие котлеты и рассыпчатую гречневую кашу.
— Вот, — кивнул он на аквариум.
Пока я уплетала сочные котлеты, утрамбовывая их овощами, парень делал мне массаж.
Я уже привыкла, с каким невозмутимым видом мой муж выполняет предписания Оксаны. Массаж? Пожалуйста. Погладить, растереть, поцеловать, найти то, не зная что? С удовольствием, лишь бы тебе было хорошо.
А я и пользовалась своим состоянием.
***
Несколько дней, проведенных в клинике тянулись как платформа беговой дорожки в очень медленном режиме. Мак ночевал в кресле.
До родов предположительно какие-то две недели. Я уже не могу ни спать нормально, ни сидеть на одном месте.
У меня два состояния. Либо я залипаю в интернете, придумывая как обставить детскую в новой квартире, либо пялюсь через стекло наблюдаю за жизнью снаружи.
Через окно наблюдаю за роскошным видом на территории клиники. Лавочки, цветастые клумбы, сочная зелень. На себе ощущаю фантомный свежий ветерок…Но пока мне светит только свет и ветерок из приоткрытой форточки. Выпускать отсюда Оксана меня не желает.
— Тук-тук, — испуганно кошусь на дверь. Макар должен приехать только часа через два. Эдик. — К тебе можно?
— Ты? — не пытаюсь скрыть своего удивления. Хотя признаться, мы в последнее время даже сдружились. Мужчина держит обещание перед моим отцом, приглядывает за мной.
До того, как я попала на сохранение.
И все таки беременность вносит свои коррективы в мое отношение к людям. Забота Эдика подкупала. Мы говорили исключительно на отвлеченные темы. Обедали в ресторане, посещали выставки. Даже к отцу заглядывали вместе. Но Мак оюб этом не вкурсе. Я же знаю как эти двое друг друга не переваривают.
Охрана обставила комнату свежими букетами и корзинками с вкусняшками.
— Мне нельзя, — жалостно пробубнила я, глядя на нарядные фантики.
— Это сыр. Не конфеты. Я уточнял, тебе можно.
— Но не в таком количестве, — рассмеялась я. Тот лишь дергает плечами.
И все таки деньги обладают изумительной силой. Пока Оксаны не было, Эдик уговорил медсестру вывезти меня на свежий воздух.
— У нас полчаса, — Эдик прикрыл мне ноги пледом, но я тут же сграбастала его в ком. Душно.
Ну, коляска тоже транспорт.
После прохладных стен клиники, теплый воздух казался раскаленным. Мы припарковались в тени дерева. Как же хорошо, вдыхать полной грудью. И животом.
