собеседников. Ни акцента, ни скромности, ни одной ошибки — словно она прожила в Темной Империи много лет. И только светлая кожа приводила его в чувство. Хотя когда как. В постели он только и мог, что думать о контрасте: о том, как его черный член погружается в ее розовое раскрытое лоно, отслеживать эту границу, наслаждаться ее уязвимостью и нежностью. Всему, чему нужно, он ее научит, а вот искренность — явление в его постели еще более редкое, чем светлая эльфийка. Вадерион уже столько прожил и стольких шлюх (не всегда без приставки «леди») повидал, что давно привык к лживости женщин, готовых стонать под ним, даже если он будет их избивать и насиловать. Элиэн вот сразу отбивается и, если ее что-то не устраивает, доводит до его сведения. Недовольство ее было правдиво, правдива была и привязанность. И Вадерион поклялся самому себе, что своему котенку он даст все, что у него есть. Наконец-то у него появился кто-то, с кем он мог разделить свою жизнь и все, чего он достиг.
— Глупо спрашивать, что ты здесь делаешь, но я, пожалуй, поинтересуюсь.
— Собираюсь позавтракать с тобой уже… — Вадерион бросил взгляд на часы, — не меньше пятидесяти минут. Как у вас женщин получается так долго все делать? Ладно одежда, вы на себя навешаете целую кучу побрякушек, но что можно так долго делать ванной?
— Отмываться, — рявкнула краснеющая Элиэн, опускаясь на стул напротив. — От домогательств мужа.
— Ночью ты была совсем не против. Очень громко «не против».
— Вадерион, ты сейчас договоришься до того, что я вновь тебя покалечу.
— Запустишь в меня тарелкой? Это так банально.
— Богатый опыт? — язвительно поинтересовалась Элиэн, принимаясь за обед. Как уже успел заметить Вадерион, злость помогала ей забыть всякое смущение, хотя вид краснеющей супруги заводил его сильнее. С другой стороны, когда она была злой, то ее хотелось успокоить вполне определенным способом… Кажется, пора признать, что у Вадериона теперь в любом случае встает на Элиэн.
— Вилку воткну.
— В руку?
— В язык. Как у тебя хватает сил на все?
— Котенок, я даже не начинал.
— Зато уже закончил, — скаламбурила она, демонстративно принимаясь за еду. Решив все же смилостивиться, Вадерион тоже переключился на завтрак. Надо отметить, что после походной еды, изыски замковой кухни пришлись ему весьма по вкусу, хотя обычно он не замечал, что кладет в рот.
— Вадерион?
— Что?
— Можно вопрос? Он касается политики.
— Что, моих книг недостаточно? Ты, правда, прочла их все? — припомнил Вадерион ее слова прошлой ночью.
— Да.
— И как? Интереснее любовных романов?
— Ты напрашиваешься на ответ «нет», — улыбнувшись, ответила Элиэн.
— Так что ты хотела узнать? Знаешь, ты первая моя женщина, которую после секса интересует что-то серьезное.
Она не возмутилась, не закатила истерику, лишь едва заметно поджала губы и на секунду отвела взгляд — он видел, что ей не понравилось то, что она услышала.
— Так что, можно мне задать совершенно не женский вопрос? — будничным, почти веселым тоном поинтересовалась Элиэн, а Вадерион не сводил с нее глаз, даже позволив себе полюбоваться ею, такой гордой. Перехватив ее свободную руку, он легким поцелуем коснулся костяшек пальцев и ответил:
— Конечно.
Ее голубые глаза на мгновение расширились, словно он ударил ее, а не поцеловал, но вновь сдержавшись, Элиэн продолжила:
— Почему ты не заберешь ликанов к себе, в Темную Империю? Я могу понять кланы северных орков и орков с предгорий Восточных гор, им путь перекрывает Рассветный Лес и тысячи тысяч миль людских земель, но ликаны ведь кочуют по всем центральным землям.
— А особенно они любят обитать у западной границе Рассветного Леса, — за супругу закончил Вадерион, усмехаясь. — Все просто: зачем? У меня достаточно подданных, а собирать всех темных под своей короной я не собираюсь.
— Услышь твои слова в Рассветном Лесе или Фелин’Сене, тебе бы не поверили. В глазах моих сородичей и людей Темный Император мечтает насадить во всем мире Тьму.
— Улыбаться было необязательно.
— Прости, не удержалась. Хотя раньше, до встречи с тобой, я тоже мыслила похожими шаблонами.
— А сейчас как? Передумала видеть во мне злое-зло? Действительно?
— Ну я нашла темных хуже тебя. Надеюсь, тебя это не обидит.
— Я еще не решил, — ответил опешивший Вадерион, но тут же перешел на деловой тон: — Что же касается ликанов, то объясню по-простому: разница между абстрактным злом и реальной угрозой достаточно велика. Мне нет смысла укрывать у себя ликанов, и так большинство темных народов живут в Империи. Если я призову других, то мне останется лишь нарисовать у себя на лбу мишень и сказать: «Стреляйте сюда, светлые!». Я не настолько глуп, чтобы создавать для светлых причину вновь объединиться.
— Темная Империя выглядит достаточно угрожающе… особенно после Южной войны.
— Всегда есть смысл припугнуть потенциальных врагов. Хотя никто из светлых болтунов никогда не упомянет, скольких темных мы похоронили… А так мы достаточно мирные. Кстати, для этого и нужны закрытые границы — чем мы дальше от вас, тем меньше поводов для новой войны Света. Так что, я удовлетворил твое любопытство?
— Только малую его часть, — призналась Элиэн.
— Вот теперь я польщен. Но нам пора.
— Куда? — удивилась она.
— На пир к оркам, я обещал Гортогу. Тебе понравится.
* * *
День начался странно, так он и продолжился. Элиэн с настороженностью посмотрела на Вадериона, который взирал на нее с самым задумчивым видом. Во-первых, он почему-то не собирался уходить, постоянно находясь рядом (а ведь дел у только что вернувшегося Императора должно быть много), во-вторых, он все чаще обращал свое царственное внимание на нее. Если ночью это было понятно — Вадериону, по-видимому, было все равно, с кем проводить ночь, пусть даже со светлой эльфийкой, — то днем это было странно. Интерес супруга всегда так или иначе лежал в плоскости секса, исключением были лишь редкие моменты, когда Элиэн обрушивала на него свой гнев. Но сейчас все было спокойно, Вадерион должен был хотя бы на несколько часов отстать от нее, дать отдохнуть, но он, словно нарочно, не отлипал! С другой стороны, у него был веский повод — на пир к оркам Император все же должен был явиться с супругой, как на любое публичное мероприятие (опустим разницу между пиром орков и светским приемом дроу). Так что Элиэн даже начала думать, что у нее развивается паранойя.
— Одень штаны лучше, там будет холодно, а ты ведь вечно ходишь, как отмороженная рыба, — произнес ее «тактичный» муж, рассеяв все подозрения Элиэн. Вздохнув, она отправилась менять наряд. Вот только брюки — хорошие
