планеты.
Как ни противно и трудно ей было говорить «да, император», играя роль смирившейся пленницы, но она должна была исполнить все как надо. Она стояла словно натянутая тетива лука, даже взором не выдавая того, что в ее душе все бушевало от негодования и возмущения.
Как же она хотела в этот миг вонзить в сердце этого кровожадного дракона кинжал, который забрали у нее еще вчера. Дабы отомстить ему за всё сполна: за смерть родителей, за ранение Цветаны, за попытку надругаться над Океаной, за страшную гибель Любима, за то, что Ратмир стал предателем. За все то зло, что теперь окружало ее по вине этого демона. Но она не могла, она понимала, что один неверный шаг, и этот дикий бездушный монстр потопит ее любимую планету в крови. Лишь единственная надежда в эти мгновения давала ей силы держаться. Надежда на то, что когда-нибудь у нее и у них всех будет шанс уничтожить этих жутких пришельцев и спасти Цетуриану. Только это теперь придавало ей силы и делало ее стойкой.
— Я решил… — неожиданно выдохнул Сумрачный над ней, и его глаза как-то победно и довольно засветились. Он наконец принял решение. — Ты станешь моей… наложницей… нет… женой! Второй женой! И таким образом всегда будешь под присмотром! Темница не нужна, я буду сам следить за тобой, и это будет лучше любой цепи.
— Женой? — пролепетала ошарашенно она, не ожидая такого поворота.
— Да! Какая великолепная мысль осенила меня! — с воодушевлением воскликнул Аргон, явно довольный своей задумкой. В его голове сложилась трудная головоломка. Эта красавица станет его женой. Он сможет следить за ней днем и ночью. Он получит доступ к ее пленительному телу, когда захочет, ведь вожделение от вида ее прелестей завладело им, едва он увидел ее три часа назад. Она родит ему дитя, тем самым скрепит их союз. И тогда у цетурианцев не будет повода свергать его. Но самое главное, она подарит ему долголетие. Ведь он отчетливо помнил слова Ланиора о том, что царевны награждали своих мужей почти бессмертием. В яростном нетерпении он твердо произнес: — Ты будешь моей женой, любовницей, пленницей! Залогом того, что восстания не случится. Ты ведь и так будешь их императрицей! И цетурианцы смирятся со своей участью. Царевна и дракон на троне! Гениальное решение для всех!
Похолодев от его слов, Церцея в ужасе уставилась на него.
«Стать женой дракона? — закричал ее внутренний голос. — Этого варвара, которого я ненавижу всей душой?»
От осознания того, какое будущее он предначертал ей, Церцея пошатнулась. Это был настоящий кошмар. Лучше бы он посадил ее на цепь в темницу. Ведь там, по крайней мере, она не видела бы его и избежала его домогательств. А теперь что делать? Как она сможет видеть это исчадие ада ежедневно, да еще и переносить его близость? Это было до такой степени омерзительно, что она впервые за последние пару часов пожалела, что решила взять «огонь» на себя и объявить себя «самой сильной царевной».
— Но у вас есть жена, — простонала она словно в забытье, чувствуя, что подобного будущего просто не выдержит.
Как она сможет делить ложе с убийцей ее родителей и сестер? Это было невыносимо.
— Она не помеха. Теперь Цетуриана входит в Туманную империю Темных драконов. По закону у нас разрешено многоженство. Так что ты будешь второй императрицей и займешь место у трона по левую руку от меня. Дроя останется по правую.
— Но…
— Ты не хочешь быть второй? — нахмурился Аргон, по-своему истолковав ее замешательство.
Увидев угрозу в его глазах, Церцея сглотнула, понимая, что назад пути нет и она должна все выдержать до конца. Она уже вступила в битву и на этот опасный путь, отступать было поздно.
— Я подчиняюсь вашей воле, император.
— Правильно, царевна, — довольно оскалился он уголками губ. — Я даже не сомневался в тебе. Ты единственная разумно мыслишь из своих сестер. Я уверен, ты будешь подчиняться мне и исполнять то, что я велю. Так?
— Да.
— Ты будешь самой красивой девой, которая когда-либо была у меня… в моей постели, — добавил он как-то цинично.
Гадко ухмыльнувшись, Сумрачный протянул руку, и его пальцы расщелкнули крагу-ракушку на ее плече. Тут же тонкая ткань опала, открыв его взору ее правую грудь. Церцея еле сдержалась, чтобы не вскрикнуть. Аргон опустил свой взор на ее прелести и глухо выдохнул. Его рука медленно поднялась, и он едва прикоснулся пальцами к ее плечу, там, где выше над грудью зиял красный длинный рубец. Они оба прекрасно помнили, откуда он появился. Ведь именно Аргон, будучи в обличье дракона, поранил ее своими когтями, когда напал на храм.
Его пальцы осторожно и ласково прошлись по ее шраму, стараясь не причинять боль. Церцея лишь сильно задышала от нервного напряжения.
— Прости меня за это, — неожиданно молвил Сумрачный. — Если бы я мог изменить тот день, я бы не тронул тебя и пальцем.
— Я прощаю вас, император, — тихо ответила Церцея, понимая, что эта фраза далась ему с трудом.
Она вообще не думала, что этот жуткий дракон может просить у кого-то прощения, да еще и раскаиваться в своих поступках. Она уже окончательно запуталась во всем, то он грозил и убивал, то говорил так странно по-доброму. Однако она чувствовала, что если играть по его правилам, то он вполне может быть мирным.
— Зови меня Аргон, тебе я позволяю себя так звать, — улыбнулся он ей.
Его блестящие ровные зубы с двумя небольшими клыками почудились ей оскалом опасного кровожадного чудовища. Церцея поняла, что он совсем не добр, а просто становится более любезным и терпеливым с теми, кто беспрекословно подчиняется ему. Но это была совсем не доброта или любовь, нет, просто более мягкое отношение к своим преданным игрушкам, которых он дергал за ниточки.
Пару раз моргнув, она произнесла ненавистное имя:
— Аргон…
— Вот так. Мне даже нравится, как мое имя звучит в твоих устах, царевна, — сказал он довольно.
Его рука опустилась ниже, и пальцы нагло прошлись по ее обнаженной правой груди, лаская ее. Церцея с шумом выдохнула воздух. Он отметил ее смущение и медленно убрал руку.
— Ступай за сестрами и будь послушной, моя императрица, — велел он.
Она замерла на миг, ибо ненавистное слово «императрица» резануло по ее сердцу, как нож.
Быстро кивнув, Церцея отошла от дракона и поспешила прочь.
Спустя минуту, выйдя в темный коридор подземелья, она трясущимися руками оправила свою одежду, застегнув крагу на плече. Она устало прижалась лбом к холодным камням пещеры.
