наблюдаю я или нет.
Когда она взялась за узел, я кашлянул. Ниссе вздрогнула и замерла на месте.
— Я разрешил тебе уйти, но про мое добро уговора не было, — произнес я, старательно пряча улыбку.
Ниссе тяжело выдохнула и ее плечи бессильно опустились.
— Глупо было бы ожидать от лиса чего-то другого, — тихо проворчала она себе под нос, но я ее услышал.
Не выпуская узелок из рук, она повернула голову в мою сторону и произнесла:
— Это не твое добро, а скарб моей хозяйки, который я поставлена охранять.
Я хмыкнул:
— Раньше, может быть, так и было. Но теперь этот скарб мой. Я его нашел и теперь он у меня в доме. А ты пытаешься его украсть.
Ниссе уже открыла рот, чтобы возразить, но я ее опередил:
— И вообще, охранник из тебя так себе. Прогадала твоя хозяйка, доверив тебе свой скарб. Спрятан он был плохо. Практически на виду лежал. Бери кому не лень.
Мои подтрунивания возымели действие. Ниссе отпустила узел и, подбоченясь, задрала головку вверх. Рыжее «гнездо» на ее макушке смешно дернулось. Она выставила правую ножку вперед. Из дырочек в ее потрепанных макасинчиках забавно торчали маленькие пальчики. Большие темно-зеленые глаза блеснули вызовом.
Хех… И куда подевалась бедная и несчастная умирающая?
— Ты, лис, говори да не заговаривайся! — возмущенно пискнула она. — Я этот скарб стерегу еще с тех времен, когда дед нынешнего конунга в колыбельке лежал и под себя прудил! И спрятан он был хорошо! Многие его пытались найти да ничего у них не вышло!
Это ж сколько времени она на одном месте просидела? Интересно, где ее хозяйка? Вряд ли она уже вернется за своей подопечной. Кстати, вот сейчас припоминаю. Монеты в горшке, как мне показалось, были старой чеканки. Тогда времени разглядывать все содержимое не было.
— Не сходится что-то… — хмыкнул я. — Если дело обстоит так, как говоришь, почему тогда этот горшок здесь, в моем доме? Когда я его доставал из земли, никто мне не мешал…
— Как это не мешал?! — возмутилась ниссе. — А кто землю в камень обращал? А кто глаза твоим воинам отводил? Даже та, которая является потомком великого ирбиса, ничего не почуяла!
Хм… А ведь и правда. Жак долго не верил, что там под стеной что-то зарыто и потом, орудуя лопатой, долго жаловался, что земля промерзла.
— Только вот тебе, лис, моя волшба нипочем… — уже тише добавила ниссе. — Уж больно много силы в тебе, как своей, так и заемной. Да и как от видящего магический клад спрятать можно? Для него любая искорка силы — уже как маячок посреди мрака. Вот если бы этот горшок заговоренный был или рунной печатью скрытый, тогда еще да… Но мне такая магия не доступна.
Как-то она совсем поникла. Словно последняя вспышка сильных эмоций вытянула из нее остатки силы. И она не притворялась. Я это прекрасно видел. Ее энергосистема поблекла.
— А что ж хозяйка твоя так задержалась? — спросил я. Хотя уже догадывался, какой ответ услышу. — Ушла, но за тобой так и не вернулась.
— А нет ее больше… — тихо, почти шепотом ответила ниссе. — Уже давно нет… Не чую я ее среди живых. Но волю я ее буду до конца исполнять… Так и знай!
Ого! Вот это связь у них была.
— И все, что от нее осталось, — этот амулет? — спросил я, кивая на горшок.
Ниссе вздрогнула и резко подняла голову. В ее глазах горела решимость до последнего сражаться за добро, пусть и давно уже умершей хозяйки.
В следующее мгновение ее ушки встали торчком, она бросила опасливый взгляд в сторону двери. Я насторожился, но через секунду расслабился: это Бертран. Интересно, что ему понадобилось посреди ночи?
Когда мой камердинер постучался, ниссе резко дернулась и бесшумной тенью рванула в сторону приоткрытого окна. Миг — и она скользнула между створок, исчезнув в ночи.
— Войди! — произнес я, и дверь открылась. В проеме показалось бледное лицо Бертрана.
— Ваша милость, простите, что потревожил ваш сон…
— Не беспокойся, я не спал. Что случилось?
Бертран взволнованно сглотнул.
— Там, внизу… Какие-то люди хотят с вами поговорить. Они очень злы и очень враждебно настроены.
— Какие люди? — спросил я, уже натягивая штаны.
— Имя их главного — Магнус Гром, он — вождь клана Снежноволосых.
— Интересно, зачем я ему понадобился?
— Я не знаю, ваша милость, — растерянно ответил Бертран. — Единственное, что удалось разобрать в их ругани, это то, что сына этого вождя отравили этой ночью.
— Значит, Олаф Птицелов мертв? — хмыкнул я. — Однако… Теперь понятно, почему ко мне заявился его папаша. Где все наши?
— Перекрыли вход в таверну, ваша милость, — отрапортовал Бертран, помогая мне застегивать бригандину. — Там, кстати, и хозяин таверны, и жрец Праотца… Ну, тот, который благословлял поединок Сигурда и покойного графа де Морне.
Назвав имя моего вчерашнего противника, Бертран осенил сперва меня, а потом и себя охранным жестом.
— А жрец-то здесь какими судьбами? — удивился я.
— Так он же участвовал в застолье весь вечер, — объяснил Бертран, поправляя при этом ножны моего меча. — Присоединился, когда вы уже к себе поднялись… Любит он это дело. В него эль лить, что в тот колодец… Так и разориться недолго.
— Понятно, — хмыкнул я, более не слушая бурчания Бертрана.
— Как-то у вас тут зябко, — поежился старик и огляделся.
Заметив приоткрытое окно, он покачал головой и поспешил прикрыть его.
— Не закрывай, — остановил его я, прежде чем выйти из комнаты.
И, улыбнувшись, добавил, бросив быстрый взгляд на узелок с глиняным горшком:
— Пусть проветрится. Ты же знаешь — не люблю духоту и спертый воздух.
Не хотелось мне становиться причиной смерти ниссе. Тем более что вреда она мне причинить не пыталась. Эти существа — они иные. Они живут по другим законам. Древним как сам мир.
Тем более что ей и так уже недолго осталось. Не думаю, что ей удастся уйти далеко. В амулете энергии совсем на донышке.
Увы, косвенно я в этом тоже виноват. Так бы она еще пару лет протянула на тех остатках маны. Теперь же…
Она даже обернуться как следует не смогла. Наверняка сидела где-то там на чердаке конюшни, прямо
