день. Тогда мы точно сможем возобновить переговоры.
Подняв Хейли на руки, он отнес ее в ближайшую к ним спальню, в которой лежали его вещи. Выключив свет, он положил ее на кровать и включил прикроватную лампу, заливающую комнату мягким светом.
Их взгляды встретились, когда он стянул с себя футболку и расстегнул шорты.
Ее взгляд упал на его член, тянущийся к пупку.
— Как тебе удалось танцевать с таким членом?
— Это было нелегко. Сняв туфли, он лег на кровать рядом с ней.
с ней.
Перевернувшись на бок, она положила руку ему на грудь и начала целовать его. Его пальцы проникли ей за шею, чтобы расстегнуть пуговицы на платье. Хейли отстранилась от него, чтобы встать, и подняла руки, чтобы освободить завязки. Платье упало к ее ногам.
— Боже, я бы не смог съесть ужин, если бы знал, что на тебе надето.
В том, что Хейли сняла лифчик и стринги, прежде чем снова лечь на кровать, не было ничего стеснительного.
Совесть на задворках его сознания пыталась помешать ему протянуть руку к женщине, которая сама оказалась в пределах его досягаемости. Утром он будет ненавидеть себя. Ему не нужно было слышать, что говорил голос, он уже думал об этом. Но это все равно не помешало ему подмять Хейли под себя и поцеловать ее. Тот же самый огонь разгорелся, как будто ему не хватало кислорода, когда она провела губами по его губам, скользнула ими по линии челюсти, а затем приподнялась над ним.
Десмонд попытался снова поймать ее рот, но она провела кончиками пальцев по его губам, не давая ему этого сделать.
— Только одна ночь. Одна ночь, когда все уйдет за дверь, и здесь будем только мы. Только мы находим удовольствие. Все, что угодно, и никаких упреков... только умопомрачительное удовольствие. Это все, что я хочу от тебя, Десмонд. Возможно, у тебя были сотни таких ночей, но у меня — никогда. Можешь ли ты подарить мне себя сегодня?
— Ты не просишь многого. Положив руки ей на бедра, он перевернул ее на спину, пока она не оказалась под ним.
—
Ты хочешь удовольствия, Хейли? Я буду доставлять тебе удовольствие, пока ты не попросишь меня остановиться, а когда я это сделаю, ты заставишь меня умолять тебя трахнуть тебя снова. Когда я закончу, ты даже не сможешь произнести свое имя по буквам. Ты хочешь такого удовольствия? Если нет, то я дам тебе один шанс убежать.
Ее руки легли на его плечи, как будто она собиралась оттолкнуть его, и Десмонд еще глубже навалился на нее.
— Ты не собираешься дать мне возможность двигаться?
Он улыбнулся ей.
— Я не говорил, что облегчу тебе бегство.
Она скользнула руками по его плечам, пока ее руки не оказались скрещенными за его шеей.
— Тогда хорошо, что я не планировала бежать.
Он погладил ее по шее.
— Да, это так. Боже, помоги мне, я не думаю, что у меня хватит сил отпустить тебя. Я бы не смог тебя догнать.
Она хихикнула.
— Держу пари, ты не смог бы, если бы эта палка мешала.
Десмонд ехидно усмехнулся.
— Наверное, нет.
По его телу пробежала дрожь, когда он устроился между бедер Хейли.
Тепло окружило его, когда она приняла его вес.
Рона была прав, Хейли была богиней. Женщина, заключившая его в свои объятия, не была фигуркой с костями, заставляющей его учиться лгать.
Еще одна дрожь пробежала по его спине, когда он попытался прижаться к ней.
Ее тепло словно оттаивало его изнутри.
— Как же с тобой хорошо, — простонал он без всякой мысли.
Она прижалась к нему еще крепче.
— Тебе не холодно? Я могу встать и выключить кондиционер, — предложила она.
— Мне не холодно.
— Тогда почему ты дрожишь? — прошептала она, поглаживая его по шее.
— Потому что это слишком хорошо, чтобы быть реальностью.
Десмонд увидел, как мелькнуло недоверие, прежде чем она опустила ресницы, и больше не мог видеть тоску в прекрасных карих глазах, которые она прятала.
Выгнув бедра вверх, он провел напряженным членом по ее клитору, и она издала слабый стон. Рукой он приподнял одну из ее грудей и прильнул ртом к манящему соску. От ее низких звуков по спине пробежала дрожь.
Отведя бедра назад, Десмонд попытался замедлить темп, чтобы усилить ее возбуждение и не дать себе вогнать ее в себя так, как ему хотелось.
Когда ее бедра обхватили его бедра, прижимая его обратно, Десмонд потерял контроль над собой, когда она сжала его ягодицы.
Похотливые движения Хейли были так далеки от той застенчивости, которую она обычно демонстрировала. Это заставило его пересмотреть свое мнение о женщине, за которую он ее принимал. Каждое ее движение было естественным. В ней не было ни застенчивости, ни сдержанности, как он предполагал. Она была страстной, жаждущей и требующей удовлетворения своих потребностей.
Ухватившись за ее бедра, он переместился, чтобы удобнее было погрузить свой член в нестерпимый жар ее киски.
Вытащив сосок изо рта, он ласкал его твердый кончик.
— Ты меня поджигаешь.
Уткнувшись ртом в его плечо, она прикусила его, прежде чем начать ласкать языком сжатую плоть.
Вжимаясь в нее, Десмонд пытался раздуть пламя сильнее, а она выгибала бедра, чтобы принять его в себя еще больше. Она не хотела, чтобы на ней ехали медленно, ее движения ускорялись вместе с его движениями, пока они не начали безудержно двигаться.
— Я хочу чувствовать каждый дюйм тебя, — стонала она, поднимая бедра выше.
Десмонд почувствовал, как его член напрягся, пытаясь утолить свою потребность. Скользнув выше в ее тугую оболочку, он вцепился руками в шелковистые простыни, чтобы не кончить.
Проводя языком по ее соску, Десмонд приподнял ее бедра и стал трахать ее с такой силой, что она задыхалась от удовольствия, поддерживая его.
Их руки искали и находили самые чувствительные места друг друга, дразня и играя друг с другом, пока Десмонд не рассердился на себя за то, что остановился на одной ночи.
При этой мысли его охватило чувство уязвимости, которого он никогда не испытывал. За свою жизнь он перетрахал столько женщин, что сбился со счета и потерял воспоминания об их встречах. И ни разу его не волновало, трахнет ли он их еще раз, даже тех женщин, с которыми у него были романы в течение нескольких месяцев. Он никогда не покидал их постель, размышляя, хочет
