до сих пор возмущена, но у меня есть и более достойные объекты для гнева, чем автор научного исследования, который явно не имел в виду ничего предосудительного.
Сегодня, вспоминая тот день, я испытываю прежде всего благодарность. Подобно многим студентам, страдающим синдромом самозванца, в глубине души я считала, что в Гарварде и в той аудитории мне не место. Тем не менее профессор, которым я восхищалась и которого уважала, терпеливо ждал, пока я возьму себя в руки и поведу себя как ученый. Это был один из самых ценных уроков, которые я получила за все время учебы в Гарварде, и я не могу себе представить более действенного способа его усвоить.
Ненавидеть всех мужчин?
Как правильно реагировать на тот факт, что именно мужчины чаще всего повинны в сексуальном насилии и нападениях, не говоря уже о том, что они сосредоточили в своих руках власть над миром? Одно из возможных решений было предложено Сюзанной Данутой Уолтерс, профессором социологии и директором программы изучения проблем, касающихся женщин, гендера и сексуальности Северо-Восточного университета (Бостон, штат Массачусетс), в колонке, опубликованной в газете The Washington Post в 2018 г.:
Практически повсеместно в мире наблюдается одна и та же ситуация: женщины подвергаются сексуальному насилию, и угроза этого насилия влияет на все наши поступки – как значительные, так и незначительные. Кроме того, мужское насилие не ограничивается нападениями со стороны сожителя или сексуальными посягательствами, оно отравляет нашу жизнь в форме терроризма и массовых убийств с применением огнестрельного оружия. Женщины недостаточно представлены на высокооплачиваемых должностях, в органах местной и федеральной власти, в бизнесе, в сфере образования и так далее.
Колонка называлась «Почему это мы не можем ненавидеть мужчин?»{460}, и Уолтерс давала в ней свой ответ: можем! Ненависть к мужчинам на самом деле является самой подходящей реакцией на все их многочисленные прегрешения. Как недвусмысленно выразилась Уолтерс, «у нас есть полное право вас ненавидеть. Вы причинили нам огромный вред».
Мне не нравится, что The Washington Post сочла подобное очернение половины человечества достойным публикации, но я рада, что живу в стране, где люди имеют право свободно выражать такие взгляды. Неудивительно, что статья Уолтерс вызвала множество споров и откликов, включая угрозы насильственных действий в адрес автора, причем исключительно от мужчин, что, впрочем, тоже неудивительно. Но у ее точки зрения нашлось и немало защитников.
В наши дни есть много книг, направленных на то, чтобы вдохновлять молодых девушек решать амбициозные задачи, быть энергичными, стойкими, умными и сильными. Эти книги рассказывают о достижениях женщин, которые воплощают собой эти качества. Мотивировать девушек к достижению высоких целей – дело благородное. В то же время мужчин обвиняют в том, что они просто существуют на свете, в присущей им токсичности. Это правда, что мужчины отличаются от нас, – как ученый, я обязана добавить слова «в среднем». Но давайте также не забывать о добродетелях, которыми природа, судя по всему, наделяет преимущественно мужчин. Да, порой у них появляется желание растолковывать женщинам очевидные вещи, но они также рискуют своей жизнью ради других и составляют абсолютное большинство в самых опасных профессиях. Мужчины-угандийцы, с которыми я восемь месяцев путешествовала по джунглям, защищали и учили меня. Без них эта книга никогда бы не была написана.
Итак, как верно реагировать на склонность мужчин к сексуальному насилию и другим проблемным типам поведения? Не будем забывать, что и самим мужчинам нелегко, поскольку именно они, а не женщины являются основными жертвами мужского насилия. Ответ – не пытаться опровергать науку, которая помогает объяснить наблюдаемые факты. Не ненавидеть мужчин или тестостерон, который бурлит у них в крови. У нас уже есть определенные представления о том, какие механизмы тут задействованы, – за мою жизнь и даже за последние несколько лет в этой области был достигнут огромный прогресс. Ученые могут и должны лучше информировать журналистов и общественность о множестве открытий, выявляющих биологические основы половых различий. Результаты этих исследований не просто поражают, они способны изменить нашу жизнь. Изучение естественных наук под руководством талантливого и чуткого учителя на всю жизнь привило мне любовь к использованию научных методов в целях самопознания, а также понимания человеческого поведения – порой удивительного, а порой внушающего тревогу.
Конечно, наука не единственный способ познавать самих себя. Проза, музыка, изобразительное искусство, поэзия, путешествия, другие люди и идеи, которые выводят нас из зоны комфорта, – все это помогает нам понять человечество. Но наука, включая базовые знания в области статистики, методов проверки гипотез, биологии и логики, может обеспечить нас инструментами, необходимыми для грамотной обработки огромного объема информации, с которой мы сталкиваемся каждый день. Когда научные исследования, пусть даже и направленные на благие цели, проводятся некорректно или когда пропаганда и теории заговора оказывают на общество больше влияния, чем достоверные данные, что-то в самом этом обществе явно идет не так.
Назад в лес
Помните Имозо, альфа-самца шимпанзе из первой главы, который избил мою любимую Оутамбу? Имозо обладал почти всей социальной властью, и уровень тестостерона у него был выше среднего. Он достиг высокого статуса отчасти благодаря способности формировать коалиции из лояльных к нему сородичей, но также и потому, что быстро впадал в гнев и проявлял физическую агрессию по отношению к тем, кто не вел себя в соответствии со своим более низким статусом. И он был особенно жесток по отношению к взрослым самкам. В его случае это была надежная эволюционная стратегия.
Гены Оутамбы и Имозо не так уж сильно отличаются от наших, и нередко в поведении шимпанзе прослеживаются черты нашего поведения. В нападении Имозо на Оутамбу пугало, в частности, то, насколько по-человечески оно выглядело. В отличие от рыб или насекомых шимпанзе нам не чужие.
С того времени я много узнала и много передумала о том, в чем состоит уникальность людей и чем они отличаются от шимпанзе. И вот к каким выводам я пришла.
Во-первых, по сравнению с шимпанзе и многими другими видами половые различия у людей относительно невелики. Одна из важнейших причин этого заключается в том, что человеческие дети в среднем выигрывают от заботы обоих родителей и конкуренция между самцами у людей не так интенсивна, как у шимпанзе или других видов, таких как благородный олень или колючая игуана. Во-вторых, в процессе эволюции у людей развился большой мозг и способность размышлять над своими решениями. Соответственно, мы построили невероятно сложные общества, способные порождать и хранить знания, которые преумножаются и передаются из поколения в поколение{461}. В отличие от шимпанзе мы знаем о нашем эволюционном происхождении и биохимических процессах в нашем организме. Это дает нам власть над собой, которой и в помине нет ни у одного шимпанзе.
И снова «одно слово – мужчины»
Давайте отбросим набившую оскомину идею, что, чтобы иметь равные права, мужчины и женщины должны рождаться с одинаковыми мозгами. (Обычно это означает, что женщины должны походить на мужчин, и порой подталкивает к поиску у них более явных признаков влияния Т.) Мужчины и женщины, мальчики и девочки отличаются друг от друга, и это во многом связано с различиями в воздействии андрогенов, которое начинается в утробе матери и продолжается в более позднем возрасте. Разумеется, все люди разные. Мой сын Гриффин никогда не играл с машинками, а я расчленяла кукол Барби своей соседки (Кирстен, прости!). Тем не менее определенные закономерности мы видим.
Когда Гриффин был маленьким, меня очень интересовало, почему он не хочет играть с машинками и конструкторами, как другие мальчики. Он имел возможность играть с «девчачьими» или «мальчишечьими» игрушками – нам с мужем было все равно. Более того, в первые несколько лет школьного обучения здесь, в Кембридже (штат Массачусетс), его скорее хвалили за любовь к гендерно-нетипичным играм. (И порой за такую же манеру одеваться – если вы бывали в прогрессивном Кембридже, то не удивитесь.) Но он все равно любил побеситься с друзьями и рисовал комикс за комиксом о плохих парнях, которые все взрывают, и хороших, которые приходят на помощь. Исследования игровых предпочтений у детей дали мне представление о типичном, но также и определили нашу реакцию на его выбор. Мы старались быть как можно более открытыми
