Русского царства. И ты, как великий князь, не имел об этом ни малейшего представления? Заметь семьдесят девять — это только там, где Хренов работал именно с Серпуховым, а сколько еще мы найдем преступлений с участием других исполнителей, если как следует будем искать?
— Я не могу следить за всеми, государь, — равнодушно пожал плечами Виталий Игоревич. — Ты знаешь, я всегда тебя поддерживал. А теперь мне очень странно видеть, что ты решил согласиться на голословные обвинения против своего естественного союзника. Понимаю, что Романовы быстро выросли на твоей поддержке, многим тебе обязаны, и ты готов бросать им кости, лишь бы купить их верность. Но мы с тобой, Миша — Рюриковичи. И ты сам должен понимать, что Алексей Александрович с радостью сядет на твой трон. Тем более что у него для этого, благодаря твоим подаркам, теперь есть все возможности.
Царь смотрел на сидящего перед ним Можайского, нахмурив брови. Впрочем, великий князь не видел в этом угрозы. Милославский не любил режущей глаза правды, но кто ее, в сущности, любит.
— А теперь, — продолжил после короткой паузы Виталий Игоревич, — какой-то простак утверждает, что я, великий князь, заказал ему убийство князя Русского царства. И ты ему веришь?.. После всего, что я сделал для тебя и страны?
Михаил II покачал головой.
— Разве я тебя в чем-то сейчас обвинил, Виталя? — спросил он. — Но сам посуди, нам даже к помощи «Оракула» не пришлось прибегать, чтобы сложить два и два. Серпухов и Хренов занимались делами, которые приносили блага либо лично тебе, либо кому-то из членов твоего рода. И ты по-прежнему будешь утверждать, что ни о чем не знал?
— Вот спасибо, царь, что хоть «Оракул» Романова приплетать не стал! — усмехнулся великий князь Можайский. — А то мы с тобой не знаем, как Невский с Соколовым принца Германского в изврата превратили, подделывая доказательства.
Соглашаться с чем-либо Виталий Игоревич не собирался. Даже для того, чтобы просто подвергнуть его допросу, государю требовались веские основания. Законные основания.
Но Хренов мертв, а умозаключениями Серпухова можно спокойно подтереться. Слово против слова — не повод подвергать аристократа тяжкому допросу, когда в обвинителях — царский человек.
Государь продолжил разговор.
— Виталя, моя Царская Служба Безопасности собрала по тебе информацию даже раньше, чем Серпухова сняли с самолета в Москве, — покачал головой Михаил II. — Еще до того, как Тимур начал давать признательные показания, у меня уже была вся информация на руках из других источников. «Оракул» штука хорошая, как бы ты не любил Романовых, а эта система для страны действительно полезна. Однако в этом деле все сделали крепкие ноги людей и длинные уши.
Великий князь криво усмехнулся, однако пока промолчал.
— Я бы, может быть, вообще не поверил словам Серпухова, — продолжил царь. — Но уж больно удачно кто-то убил твоего управляющего. Хренов умер крайне вовремя. А вот то, что орудие убийства в твоем кабинете обнаружили… Ну, не верю я, что ты настолько глуп.
— И правильно, — кивнул великий князь Можайский. — Я бы эту гарроту уничтожил. Зачем мне против себя улики хранить?
Государь кивнул.
— Вот в том-то все и дело, Виталий Игоревич, — проговорил царь. — Ты можешь отрицать сколько угодно, но я верю, что Хренов заказал Серпухову покушение на Дмитрия Романова по твоему приказу. То, что взрыв случился раньше, чем князь на шахту прибыл — сейчас не так важно, с этим мои саперы сейчас работают, выясняют, что пошло не так. Сам Серпухов был уверен, что заряды сработают, когда потребуется. Главное — что ты, Виталий Игоревич, действительно поручил своему управляющему Хренову Тарасу Ильичу устранить Дмитрия Романова, а тот привлек для этого своего старого дружка Серпухова. Но пока что доказать этого я не могу. А потому и поединок чести, на который тебя вызывает князь Демидов, отложу до тех пор, пока мы не разберемся, что на самом деле происходит.
Виталий Игоревич усмехнулся вновь.
— Старику на тот свет не терпится, против великого князя выступить решил? — уточнил он, глядя на Михаила II. — А ты его останавливать и не собираешься. Неужели решил Демидовым укорот дать, а, государь?
Царь взглянул на губернатора Киевского строго, без намека на улыбку.
— Ты говори, Виталя, да не заговаривайся, — суровым тоном произнес Михаил II. — Я ведь и осерчать могу. Пока что ты остаешься в Москве под домашним арестом в своем особняке. Сейчас выйдешь из кабинета, и к тебе будет приставлена охрана. Дела по Киеву передашь моему человеку — я пришлю его к вечеру. Поставишь подпись и печать, сложишь с себя губернаторские полномочия, и будешь сидеть в московском особняке, пока я не велю его покинуть. Ясно?
Виталий Игоревич кивнул.
— Подложное обвинение, лишение кресла губернатора, — перечислил он. — Что дальше будет? Может быть, мне уже и завещание оформлять пора?
— Если я скажу, оформишь, — спокойно кивнул царь. — А теперь оставь меня.
Не став спорить, Виталий Игоревич с достоинством поднялся из кресла и, поклонившись, вышел из кабинета. Прихватить с собой папку с доказательствами он, разумеется, не забыл.
* * *
Московский особняк князей Демидовых.
Емельян Сергеевич плеснул себе вишневого компота из пузатого графина с изящно оформленным горлышком. Закинув ногу на ногу, он повернулся к прогуливающимся по саду Георгию Емельяновичу и Ольге Кирилловне. Сидящий рядом с великим князем Руслан Александрович в своем бокале держал свежевыжатый апельсиновый сок.
— Знаешь, князь, смотрю на них, — заговорил куратор Царской Службы Безопасности, — и сердце радуется.
Хозяин особняка замедленно кивнул, после чего добавил уже вслух:
— Будущее рождается на наших глазах, Емельян Сергеевич, — сказал Руслан Александрович. — А благодаря моему внуку, мы это будущее с тобой не только сможем застать, находясь в трезвом уме и твердой памяти, но и как следует позаботиться о воспитании нашей смены. Уже одного только этого факта достаточно, чтобы стоять на стороне Дмитрия.
Емельян Сергеевич усмехнулся, после чего пригубил компота и, прихватив с покрытой голубой глазурью тарелки сушку, сломал закуску в кулаке.
— Да, Дмитрий Алексеевич оказался крайне полезен, — ответил он, не глядя на собеседника. — Кто бы знал, что я так скажу об убийце собственного сына, я бы посмеялся ему в лицо.
Князь Демидов чуть нахмурил брови, глядя на куратора ЦСБ с подозрением.
— Все еще винишь моего внука в том, что случилось? — уточнил Руслан Александрович.
Емельян Сергеевич покачал головой, забросил в рот кусок сушки и, сделав небольшой глоток из бокала, поставил посуду на столик.
— Нет, — ответил великий князь. — Я Дмитрию благодарен. Василий… — он махнул рукой с обреченным видом. — Главное, что у нас теперь есть надежда
