Прикрепив к инструменту крошечный точильный диск, я нажал на кнопку включения, выставим максимальную скорость вращения, после чего поднёс точило к пуле. Острый свинцовый наконечник укоротился на три миллиметра. Патрон бы лучше в тисках зафиксировать, да только не помню, куда я дел тиски. Ладно, мне даже привычнее всё вручную делать.
Сменив точило на дрель, я начал сверлить пулю вертикально. Ещё миллиметра на три. Получилось почти ровно. Теперь снова поменять насадку. Вместо сверла вставляю тонкую циркулярную пилу, в пару сантиметров диаметром. Теперь нужно распилить медную оболочку в виде лепестков. Пять быстрых движений, и пуля готова. Варварское орудие убийства, на входе рана почти обычная, а на выходе в неё можно кулак просунуть.
Осмотрев полученное изделие и удовлетворившись результатом, я принялся за второй патрон.
Закончил я уже за полночь, с винтовочными справился быстро, но Павел Сергеевич принёс ещё полсотни автоматных, что характерно, наших, семь шестьдесят две, от Калашникова.
— У нас есть автоматы? — спросил я. — Вроде, всё иностранное.
— У наших заклятых союзников, — объяснил он, — есть свои образцы под этот патрон. Они его оценили по достоинству. Не уверен, что в моих руках от этого будет польза, но лучше сделай.
Пришлось делать. Мелкие патроны держать было неудобно, пришлось всё же разыскать тиски. Когда от усталости уже тряслись руки, в мастерскую заглянула Маша.
— Чего? — я как раз бросил последний доработанный патрон в коробку. — Ужинать? Да, буду. А который час?
— Половина первого, все уже разошлись, пойдём, я тебе оставила.
Ужинать пришлось быстро, чтобы сэкономить время на сон. Завтра ещё какие-то приготовления предстоят, надо успеть выспаться.
Глава двадцать втораяКогда два джипа остановились в лесополосе, уже начинало темнеть. Мы загнали машины в неприметный отворот от основной дороги. Быстро разобрали оружие и выдвинулись на место. Охранять транспорт остался Рязанцев. Он хотел идти с нами, но Павел Сергеевич его убедил остаться. И это правильно, в бою от него толку будет мало, куда лучше, если в наличии будут прогретые машины. Что-то мне подсказывает, что уходить придётся в спешке.
Перед тем, как разойтись на позиции, Павел Сергеевич провёл инструктаж:
— На операцию отводится примерно пятнадцать минут, но лучше, чтобы справились быстрее. От первого взрыва до последнего выстрела. Потом бегом к машинам. Максим, твоя цель — патриарх, стреляй в него и только в него. У нас шансов точно не будет. Мария, на тебе правый фланг, я тебе показывал на плане. Там позиция в кустах на пригорке. Ведёшь огонь по толпе, патронов не жалей, по закону больших чисел, кого-нибудь убить получится. Свен и Тони своё маневр знают.
— А сам? — спросила Маша.
— А я засяду ближе всех, моя задача — не допустить бегства. Будем надеяться, что все наши усилия не понадобятся, хватит одних только взрывов. Но если не хватит, часть наших клиентов может ломануться в сторону выхода. А там буду я.
Позиции занимали уже в полной темноте. У нас есть ночники, но тут они были без надобности. Сам объект был ярко освещён фонарями. А когда всё начнётся, то и вовсе станет светло, как днём. В центре, где имелось подобие площади, предполагалось проводить собрание. Думаю, и сам патриарх будет там.
Я оглядывал сооружение в прицел. Беседки для отдыхающих, асфальтовые дорожки, клумбы и некое подобие японских садов камней, сделанное из щебня. Если я правильно понял, там под каждой клумбой заряд взрывчатки. Однако, работу мужики проделали титаническую. За тот короткий промежуток времени, когда вилла была необитаема, они отрезали дёрн, выкапывали глубокую яму, потом закладывали заряд устанавливали детонатор, маскировали и клали дёрн обратно. При этом ни крупинки земли нигде не видно.
А теперь, внимание, вопрос: какова чувствительность патриарха? Он сможет почуять, что на месте был я? Или не только это? Может быть, он вообще чувствует эмоции, может быть, поймёт, что совсем недавно здесь были люди со злым умыслом в голове? И что тогда? Судя по приготовлениям, мероприятие не отменено и не отложено. Более того, судя по косвенным признакам, местность очищена от посторонних. Ни охраны, ни обслуживающего персонала, и даже праздношатающихся прохожих, которых тут должно быть немало, поблизости нет. Значит, не чует. Или готовит нам ловушку.
А вот я, от меня до забора примерно сто пятьдесят метров. У него какая дальнобойность? А нет ли у него инфракрасного зрения? Так, чтобы окинул окрестности взглядом, — и вот они, подсвеченные силуэты. А может, он уже давно обо всём знает и тихонько посмеивается над нашими потугами? Может, все заряды обезврежены, а при нажатии кнопки на пульте ничего не произойдёт? Тогда нам совсем кисло станет.
Ладно, проехали, если так рассуждать, то проще всё бросить, а самим просто застрелиться. Будем исходить из лучшего. Всё сработает, как надо, большую часть убьёт взрывами, меньшую перестреляем мы. А конкретно я убью патриарха. Такая концовка истории мне больше всего нравилась. Поставить точку, жирную чёрную точку.
Пользуясь темнотой, я отправил в рот таблетку и запил глотком воды из маленькой фляжки. Надеюсь, это последняя, больше не понадобится. В целом, я и так спокоен, руки не тряслись, лишних мыслей в голове не было. Но это пока. Дальше будет хуже.
Позиция моя была позади большого дерева, кажется, лиственницы, толщиной в два обхвата. Не знаю, что с этим деревом происходило, но на высоте метра от земли был вырван кусок ствола. Возможно, молния ударила. А для меня вышла прекрасная позиция для стрельбы с колена.
Где-то на десять метров правее расположилась Маша с автоматом. То есть, это я так полагаю, мне её не видно, должна быть там. Мы даже не переговариваемся, хотя у каждого в ухе гарнитура. Павел Сергеевич приказал соблюдать радиомолчание.
Скорей бы уже, ждать невмоготу. Внутри ограды народа всё больше. Что характерно, прибывают без машин. То ли пешком приходят, то ли ставят где-то вдалеке. Будем надеяться, что не настолько далеко, чтобы обнаружить наш транспорт.
Прицел давал хорошее приближение, я мог даже рассмотреть отдельные лица в толпе. Обычные люди, в обычной одежде, с обычными лицами. Есть молодые, есть постарше. Самому старому лет пятьдесят. Но это не точно, учитывая способности артефактов, им может быть и восемьдесят и даже сто лет. Патриарху, вон, уже сто десять, а он до сих пор жив и полон сил.
На какое-то время впал в прострацию, просто уснул с открытыми глазами, оставив на страже своё зрение. Взгляд бесстрастно фиксировал прибытие новых людей, постепенно заполняющих центр комплекса, а свободная рука нежно поглаживала дерево винтовки. Интересно, те финские работяги, что её сделали, когда-нибудь предполагали, что, спустя восемьдесят лет, русский парень будет из неё отстреливать нечисть? Не о том думаю? Может быть, но мысли лучше чем-то занять. Или это наркотик так действует? Допускаю и такое. Препарат вообще влияет как-то странно, никакой особой эйфории и затуманивания мозгов, только спокойствие и странная работа сознания. Но так для меня даже лучше, я и не стремлюсь валяться в наркотическом угаре. Хотя, думаю, для этого нужна не одна таблетка, а две.
